Дневник духовный - [8]
13/26. IX.1924
И снова видел я во время литургии в Никольском храме печаль и плач на Лике Пречистой, и
40
опять было это такое чувство, что невозможно было терпеть, невозможно было видеть печаль Пречистой, душа исходила от этой печали... Великая печаль из нашей родины, скорбь, какой не было еще от создания мира, и не знаем, будет ли. Осквернена земля, растлевается сердце народное, исповедники веры томятся в заточении и изгнании. И неумолимо обличает совесть: разве мы любим родину? Разве мы молимся о ней? Господь, быть может, и попустил эту скорбь, дал сатане поразить Иова, чтобы дать нам явить любовь, умолить, вымолить спасение.
Нужна скорбь сердца, нужны слезы на постели моей, истинное сокрушение — не о тех избранниках Божиих, которые томятся за Имя Христово, но о тех жертвах обольщения, которые хулят Имя Его, не ведая, что творят, которые стали плоть, уподобляясь предпотопному человечеству, о детях этих и юношах, развращаемых в безбожии, лишенных святыни, храма, веры, радости, чистоты, целомудрия, о всех этих бесчисленных жертвах убиения души, а не тела.
Как пророк Божий Давид скорбел и плакал и не вкушал хлеба, и было ему в ответ пророчест-венное видение, так и мы должны быть облечены во вретища сердца, с плачем вкушать хлеб свой. Нужен подвиг молитвы в клети сердца своего, нужна непрестанная боль и плач, которые слышит и видит Господь. Такая преискренняя молит-
41
ва всесильна, только такою молитвенною любовью и покаянием, покаянием каждого про себя и за себя, можем мы спасать Россию — силою Бо-жиею вымолить у Бога спасение России. Иначе же мы, мы ответственны за гибель и за страдание. Господи, распали сердце мое, дай мне слезы любви и молитвы. Пречистая, ты явила мне твои слезы о мире, дай мне, окаянному, приблизиться к плачу Твоему о земле русской.
16/29.IX.1924
Святой крест есть треблаженное древо спасения, и он есть тайна личной нашей судьбы. Насколько мы взяли свой крест, настолько мы и имеем в себе силы жизни для вечности. Крест есть знамение победы, победившей мир, но он есть и орудие борьбы, и сама борьба, как борются между собою, но и связываются, оба его перекрещивающиеся направления. Если Ты Сын Божий, сойди со креста, так говорили Ему, и так же, невольно, говорит мир каждому из нас. Примирись с миром, сними эти остро, углами пересекающиеся линии, и будешь спасен. Но это обман, потому что всегда пересекаются эти линии в личной судьбе, дан крест каждому, можно его только взять или не взять, сделать или не сделать крестом Христовым.
42
О, как сжимается сердце от этой мысли, ведь и Сын Божий молил: «Да мимо идет сия чаша!», и Ему нужно было превозмочь борением смертным: «Да будет воля Твоя!» Посему не бойся сего изнеможения, человече, не смущайся крестной муки, потому что она пройдет и останется лишь знамение победы... Изнемогай, падай, но поднимайся и гряди вслед Ему до победного конца...
20.IX/3.X.1924
Если обступают тебя тучи, о человече, если людская неправда или незнание угрожают тому, что кажется тебе нужным, справедливым, добрым, — смирись, не соблазняйся об этих людях. Скажи себе: они лишь орудие в руках Божиих. Значит, не нужно того, что тебе казалось так нужно, значит, ошибается твой ум и близоруко смотрит глаз твой. Ведь ты не знаешь ни своей собственной судьбы, ни судьбы человечества. Погляди в жизни Господа: Его окружало непонимание, подозрительность и злоба, и непостижимо казалось, что Анна и Каиафа хотят стать на пути дела Божьего, дела Христова. Но они оказались орудиями лишь в совершении судеб Божиих.
Знание наше о себе слишком отрывочно, мы не знаем о себе ни прошлого, ни будущего, чтобы
43
судить обо всем. Если только не предашь себя на волю Божию, прежде всего и всецело, от всей души своей и сердца, и не обретешь в этом предании и покоя и уравновешенности, будет тебя смущать и соблазнять противодействие мира сего твоим, кажется тебе, благим начинаниям. И близок будет соблазн уныния, ропота, отчаяния. Но надо верить в Бога и в Его промышление о нас, и надо свой разум, даже в самых его очевидных и бесспорных определениях, подчинять и отдавать воле Божией. А для этого надо, чтобы в сердце непрестанно теплилась, как лампада, светила, хотя и слабым, колеблющимся огнем, память о Боге и мысль о Нем, чтобы в сердце слабым ручейком сочилась молитва, ограждающая тебя от зол. Ведь в этом — и только в этом — ты свободен, этого не могут отнять у тебя и помешать тебе люди, и это всегда «на потребу». Утвердись же в этой крепости души твоей. Чем больше угрозы и волнения, тем крепче молись. Молись ни о чем, из любви к Господу, дабы Он дал тебе любовь Свою, и молись о том, чего ищешь, что строить хочет душа Твоя, и никогда не поставляй своих желаний непогрешимыми и непреклонными. Смиряйся пред волей Божией.
44
23.IX/6.X.1924
Все, что случается с нами в жизни, все слова и встречи, — суть некие божественные зовы и во-прошания, которым надлежит внимать недремлющим ухом. Мы не можем вместить всего, не можем и многого, но то немногое, что до нас доносится, мы должны принимать сердцем. Из всего необъятного моря страданий и греха, которое всецело доступно обнять и принять только Единому Безгрешному, нашей слабости дается услышать только одну крупицу, но ее мы должны ответственно услышать.
КУПИНА НЕОПАЛИМАЯОпыт догматического истолкования некоторых черт в православном почитании БогоматериПАРИЖ, 1927Разбивка страниц настоящей электронной книги соответствует оригиналу.Источник: http://odinblago.ru.
Книга выдающегося русского мыслителя и богослова Сергея Булгакова (1871–1944) – самая значительная его философская работа, представляющая собой, по словам автора, род духовной автобиографии или исповеди. «Как возможна религия», «вера и чувство», «религия и мораль», «природа мифа», «мировая душа», «природа зла», «пол в человеке», «грехопадение», «спасение падшего человека», «власть и теократия», «общественность и церковность», «конец истории» – таковы лишь некоторые из многочисленных вопросов, которые С. Булгаков рассматривает в своей книге, давно ставшей библиографической редкостью.
Глава из книги: Булгаков С., прот. Икона и иконопочитание. Париж, 1931, с. 97-115. Печатается по этому изданию.
Личность и творчество Константина Леонтьева в оценке русских мыслителей и исследователей. 1891–1917 гг.
«Хотя Достоевский не написал ни одной страницы в драматической форме, тем не менее в своих больших романах по существу дела он является и великим трагиком. Это выступает с полной очевидностью при сценической постановке его романов, особенно же с такими средствами, как московского Художественного театра, который постановками „Братьев Карамазовых“ и „Бесов“ содействовал выявлению лика трагика в Достоевском. Что есть трагедия по внутреннему смыслу?…».
М.В. Ломоносов, как великий ученый-энциклопедист, прекрасно понимал, какую роль в развитии русской культуры играет изобразительное искусство. Из всех его видов и жанров на первый план он выдвигал монументальное искусство мозаики. В мозаике его привлекала возможность передать кубиками из смальты тончайшие оттенки цветов.До сих пор не оценена должным образом роль Ломоносова в зарождении русской исторической картины. Он впервые дал ряд замечательных сюжетов и описаний композиций из истории своей родины, значительных по своему содержанию, охарактеризовал их цветовое решение.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Федоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Федор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!В книге главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым.
В книге Рудольфа Баландина читатель найдет увлекательные рассказы о странностях в жизни знаменитых интеллектуалов от Средневековья до современности. Герои книги – люди, которым мы обязаны выдающимися открытиями и техническими изобретениями. Их гениальные мысли становились двигателем человеческой цивилизации на протяжении веков. Но гении, как и обычные люди, обладают не только достоинствами, но и недостатками. Автор предлагает ответ на вопрос: не способствовало ли отклонение от нормы, пусть даже в сторону патологии, появлению нетривиальных мыслей, решений научных и технических задач?
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.