Дневник - [30]

Решили спешно идти на Федоровку. Скорее вперед, не дать большевикам опомниться. Скорее на соединение. Хотя сильно хотелось постоять — казаки исключительно радушны. Только что сообщили: в добровольцы записалось 44 женщины!!! Я побежден…

Много добровольцев из простых казаков — сразу видно, воины.

А ведь по роду занятия — те же крестьяне, как и солдаты.

Станица богатая. Прекрасные чистые дома, преимущественно каменные, обстановка с запросами культуры. Сады, все цветет.

Особое чувство — первая станица. Мы у грани поставленной цели. Иные люди, иная жизнь… Много переживаний — что-то ждет впереди. Большевики, по-видимому, всюду бегут, всюду у них паника…

В станице и соседних поселках идет обезоружение неказачьего населения.

Тюрьма пополняется из всех закоулков. Казаки волокут за жабры вчерашних властелинов — колесо истории вертится.

Много главарей расстреляно…

18 апреля.

Ночью и утром донесения из слободы Платовой, что большевики идут колонной в 600 человек от Мелентьева по правому берегу Миуса и колонной в 400 (приблизительно вдоль моря, якобы есть артиллерия и броневики). Очевидно, отрезанные банды… Платовцы беспокоятся. Хотя паром через Миус испорчен, но платовцы боятся правобережной миусской колонны.

Решили, чтобы не пропустить, изловить, послать две колонны: правую вдоль правого берега Миуса — рота со своими пулеметами, взвод легкой артиллерии, взвод конницы и вспомогательная сотня казаков, которым в Платовой взять еще одну-две сотни вспомогательных. Все прочие силы — на Федоровку, так едва ли проскочат отрядом, ну а рассеются — все равно всех не выловим.

Выступили в 8 часов. Солнце жжет. Ветра почти нет… Иду с конницей.

По дороге на мостике через проток провалился задом броневик. Этой поломкой моста задержал всю колонну, обязанную переходить болотину вброд, а сам просидел часа три, пока наконец постепенным созданием фундамента из бревен и с помощью домкрата не подняли.

Стали на ночлег в Федоровке — одна из паскуднейших деревень Таганрогского округа, гнездо красной гвардии и ее штаба. Отобрали всех лучших лошадей из награбленных, не имеющих хозяев. Отобрали оружие. Много перехватили разбегавшихся красногвардейцев, захватили часть важных — прапорщика, начальника контрразведки, предателя, выдавшего на расстреле полковника и часть казаков из станицы Новониколаевской и т. п. Трех повесили, оставили висеть до отхода, указали, что есть и будет возмездие, попа-красногвардейца выдрали. Только ради священства не расстреляли, ходил с ружьем с красной гвардией, брал награбленное, закрыл церковь и ограбил ее. Страх нагнали. Левее, оказывается, шла еще казачья колонна, по Егорлыку вверх, обезоруживая население, казня виновных.

Идет очищение, идет возмездие.

Связь с правой колонной установили автомобилем — там все благополучно.

Федоровка тоже деревня довольно благоустроенная, много хороших домов…

19 апреля, Николаевка.

Около 10 посланцев Натиева с письмом. Положение на Украине: делегация хлеборобов (300–400) против социализации, арест министров, разгон Рады, предложение править хлеборобам, самостийникам-федералистам и правым эс-эрам{28}. Отношение к Раде войск и народа, отношения между войсками Натиева и немцами, инцидент с обезоруживанием эшелона, захват телеграфных линий, контроль даже над Натиевым. Настроение против самостийности. Желание присоединиться к нам. Просьба обождать. Ответил о желательности присоединения, но ждать не можем, ищем соединения в Ростове и Новочеркасске, где подождем. Состав дивизии — около 800 офицеров и 2 тысячи солдат, броневики, артиллерия легкая и тяжелая, очень много снарядов. Предложил ему план — идти под украинским флагом по железным дорогам в Таганрог — Ростов, где открыть карты… Условился послать связь, когда достигну своего соединения.

Выступили в 8 часов. По дороге захватили несколько «гусей» — один комиссар, один большевистский интендант и т. д.

В общем, сегодня не жарко. Ночлег в Николаевке. Деревня большая, с хорошими домами, но нет ни фуража, ни хлеба, ни яиц. Спекулируют не только своим, но скупают и из окрестных деревень — продают и перепродают их втридорога в город. Население сильно смахивает на большевиков. Питаются за счет города.

Случай в броневике — взрыв ручной гранаты, шофер, там находившийся, не пострадал — чудо! Вырвало нижнюю заднюю дверцу, закинуло неизвестно куда, сорвало и выкинуло пулемет, расщепило пол. Работоспособность не пострадала. Погорели и полопались патроны на двух лентах.

Немцы сидят в Таганроге, кажется, идут на Ростов. Приходится спешить: авось обгоним, завтра — в станицу Синявскую. В Ростове, кажется, большевиков уже нет…

Желательно бы остановиться, лошади подбиваются — долго и много идем, да и Пасху хорошо бы встретить, не говели еще. Но, пожалуй, придется еще идти, как вечному жиду.

Вечером послал в Таганрог разведчиков, арестовать кое-кого без шума, есть указания, между прочим, о предательстве вдовы одного расстрелянного казачьего офицера. Поехал туда и Лесли, разговаривал с немцами, да интендант узнавать о седлах и т. п.

20 апреля, Таганрог.

Колонна выступила в станицу Синявскую в 8 часов, а я с Лесли — в Таганрог для вывоза имущества и разговоров с офицерами. Лесли долго вел переговоры и добился многого: получили 150 седел, 2 аэроплана, автомобиль, бензин — и все из-под немецких часовых. Броневика же и снарядов не дали — боевого, подлецы, не дают под разными предлогами, чуют. Незаметно от немцев из «Союза фронтовиков» все же получили часть винтовок и пулеметов. Говорил с офицерами в частном собрании — те же мотивы. Неясна задача, да и не так делается, как хотелось бы тому или иному, да мало сил, да лучше и безопаснее на местах… Дирижеры — кадровые, не кто, как свой. Инертность поразительная. Всего поступило человек 50. Хотелось выехать засветло, но задержался. Ночью дорога плоха, без фонарей, пришлось ночевать в гостинице. Распоряжений не отдал — одно утешение, что Войналович сам разберется в обстановке и решит, стоять идя двигаться…