Дневник дракона - [2]
Жарко и скучно. Хотя жарко больше. На улице не осталось ни одной лужи, обмелела река. Виконтесса перестала меня стесняться и ходит в одной нижней рубашке, щеголяя тощими икрами, на которые не то что дракон, пес не позариться — больно мало мяса. А она с гордостью заявляет, что у нее аристократическая лодыжка. Учел, что «аристократический» — значит «костлявый».
Приходил хоганов дланник в черной рясе, читал перед пещерой молитву. Почему-то об экзорцизме, обливаясь потом. Когда высунул голову из пещеры, чтобы узнать, почему такая дискриминация, я же не беспокойник еще, божий служитель ответил, что в его псалтыре по изгнанию драконов ничего нет, а рыцари ему в складчину проплатили очищающую молитву. Так что он честно отрабатывает злотни.
Предложил дланнику плюнуть на бесполезную отработку и выпить. Божий слуга, не будь дурак, согласился. У меня как раз завалялась бутылка первача. Уговорили на троих: виконтесса тоже решила присоединиться к попойке. Видать девице было завидно смотреть на веселых нас.
Потом играли в карты на разливание. Дланнику не повезло, и он оставил у нас с виконтессой злотни, рясу и псалтырь.
Ушел в деревню в одном подряснике, изношенном настолько, что филейная часть просвечивала сквозь решето ткани.
По деревне пополз слух, что я не просто дракон, а не иначе верховный демон, ибо молитва меня не взяла. Народонаселение притихло.
Виконтесса, поганка, прознала про слух и полдня орала во все горло, что я не просто демон, а суккуб и со мной можно провести незабываемые минуты. Мстила за грудь, не иначе. Зато на меня теперь из кустов смотрят с два десятка крестьянок, жаждущих «неземного наслаждения».
По мне лучше сражаться с отрядом гоблинов, чем с одной вздорной бабой, особенно если это девка, у которой замуж уже свербит. Всю ночь изводила меня своим нытьем по поводу загубленной жизни.
Крестьянки поутру же начали смелеть и любопытствовать, как происходит тот самый процесс получения неземного наслаждения. Пришлось отбрехаться тем, что голодный дракон, как и мужик, думает только о застольных утехах.
Деревенские бабы, не чета виконтессам, намек поняли и уже к обеду у входа в пещеру стояли корзины со снедью.
Второй день пирую.
Самая отчаянная и разбитная бабища осмелела настолько, что заявилась в пещеру, потеснив виконтессу, уже почувствовавшую себя здесь хозяйкой, и профессиональным тоном базарной торговки потребовала исполнения обещанного «супружеского долга». Растерялись и я и мелкая.
Я аж на хвост сел и проникновенно поинтересовался, когда это я успел жениться?
Бабища ответила, что женитьба тут не важна, важен набежавший долг. По словам парламентёрки его набежало на десяток обделенных вниманием мужей жинок, и пусть костлявая и прыщавая виконтесса не эксплуатирует единолично такой хороший экземпляр.
Мелкая, задетая за живое таким пренебрежением к совей особе, уперла руки в бока и заявила, что это ее папенька оплатил мои услуги на два месяца вперед, так что ни с кем делиться она не намерена.
Крестьянки, обиженные в лучших чувствах, устроили у пещеры засаду. Выхожу рано поутру и вижу еже пикет под лозунгами «Возвращай еду или отрабатывай!». О том, что это физиологически не возможно, баба слышать не желали.
Заверил, что вопрос решу.
Списался с командиром полка орков. Попросил дюжину отчаянных бойцов для выполнения опасной миссии сегодня в полночь. Заверил, что телепорт с меня.
Жду ответа.
Так упорно ожидаемый ответ пришел внезапно, почти в полночь и стал топтаться на пороге пещеры. Пустил.
Через лучину явились и те, кто так жаждал ответа за нагло уеденные подношения. Тоже пустил в пещеру, предварительно погасив там все факелы. Крадучись на цыпочках выбрался.
Уже на пороге вспомнил, что оставил внутри виконтессу. Пришлось возвращаться и за шкирку выволакивать дурищу.
Орки подошли к выполнению задания ответственно. Всю ночь напролет поддерживали и приумножали положительный имидж, правда, не свой, а как думали крестьянки, драконий.
Мы с виконтессой сидели в кустах. Я скучал, она — завидовала. Поутру, когда солнце только-только начало раскрашивать серость неба в перламутр, из пещеры показались изрядно помятые, но весьма довольные жизнью бабы и весело подхихикивая, гурьбой пошли обратно в деревню.
Спустя лучину, вышли орки. Почему-то их вид был более помятый, чем у селянок. Это наводило на мысли, что «слабая половина» в силу этой самой своей слабости уездила-таки сильную половину.
Несмотря ни на что, командир отряда поблагодарил меня с формулировкой: «Теперь месяц покоя в гарнизоне обеспечен: ребята еще не скоро захотят в самоволку по юбкам… А то уже застоялись, дури много в головах накопилось, хотел им профилактический налет на соседей организовать, а тут твое письмо… Так что пиши еще, если что…».
На удивление тихий день. Не к добру.
Пришел конт. Читал мораль по поводу загрязнения генофонда его селян орочьим. Я пожал плечами и заявил, что лет через пятнадцать у его вассалов значительно возрастет производительность труда: орки гораздо выносливее людей. Наниматель возразил, что до этого качественного скачка индустриализации ждать еще долго, а рогатые мужики с вилами хотят возмездия «блудливому дракону» прямо сейчас.
