Дневник доктора Финлея - [130]

– Я хочу все объяснить, – пробормотал он. – Но это нелегко, Гэвин. Видите ли, я боюсь, что все не так просто, как вы себе представляете. Дело не только в том, что вы физически истощены. У вас атаксия, Гэвин, редкая наследственная форма, похожая на болезнь Фридрейха[35]. О, я не хочу морочить вас длинными терминами или медицинскими подробностями, но правда заключается в том, что мы столкнулись с чем-то малоутешительным. Мне придется попросить вас обратиться к специалисту.

– К специалисту! – выдохнул Биррелл. – Вы шутите! У меня нет времени встречаться с ним. Завтра мне нужно съездить в Таннохбрэ, посмотреть, как там с коттеджем для нашего медового месяца. Черт побери, доктор, не забывайте, что в следующем месяце я женюсь!

– Я думаю, будет лучше, Гэвин, если вы решите отложить свадьбу, – тихо сказал Хислоп.

– Отложить мою свадьбу! – воскликнул Биррелл. – Но все уже подготовлено! Все! И со мной все в порядке. Почему вы так на меня смотрите? Я не сделал ничего плохого.

Хислоп не сводил глаз с молодого человека:

– Гэвин, вы правы. Вы ничего такого не сделали. Но вы все равно платите… – (Долгая пауза.) – За свою наследственность, Гэвин. Вы знаете, что некоторые заболевания передаются по наследству. Что ж, это одно из них. Мы не знаем, что его вызывает. Никто не виноват в этом. Мы знаем это только как наследственную болезнь – ужасную, непонятную, неизлечимую. Она передается от одного поколения к другому, пропуская, возможно, одного человека из каждых четырех, но забирая остальных, как коварная чума. Я не сомневаюсь, что оба ваших брата умерли от этого. Я не сомневаюсь, что если бы вы заглянули в прошлое своего отца, то нашли бы мрачную историю, вызывающую лишь сожаление и сочувствие. Хотя он и избежал этой болезни, ему не следовало жениться, потому что он передал ее вам. Что касается вас, Гэвин, вы ее не избежали.

Постепенно до Гэвина дошел ужасный смысл слов доктора.

– Нет! – в ярости воскликнул он. – Я вам не верю! Я проконсультируюсь у кого-нибудь другого.

– Именно это я и предлагаю, – мягко произнес Хислоп. – С вашего позволения, я направлю вас к специалисту. Он даст вам совет.

– Мне не нужны советы! Я лишь хочу убедиться, что вы ошибаетесь.

– Когда вы обратитесь к нему, – тихо ответил Хислоп, берясь за перо, – забудьте про меня. Подождите, Гэвин, я сейчас дам вам письмо к нему.

Гэвин больше ничего не сказал, но ждал, бледный как полотно, кипя от негодования и гнева, пока доктор закончит писать. Затем, не говоря ни слова, он взял письмо.

Хислоп встал и обнял Биррелла за плечи в попытке утешить, но молодой человек, всхлипнув, оттолкнул его.

– Оставьте меня в покое! – воскликнул он, дрожа всем телом. – Больше не хочу вас знать!

И он стремительно покинул Арден-Хаус.

Весь следующий день Финлей Хислоп был мрачен, занимаясь врачебными делами. Его мучили и угнетали мысли о юном Биррелле, невинном молодом человеке, на которого тем не менее обрушилась столь суровая кара.

День тянулся медленно. Хислоп довольно быстро разобрался со своими пациентами, а закончив вечерний прием, просто сидел и ждал, надеясь вопреки всему, что Гэвин захочет увидеться с ним.

Наконец около одиннадцати часов вечера в дверь позвонили. Хислоп сам поспешил к двери и открыл ее.

На пороге стоял Гэвин. Хотя его лицо было бледным, голос звучал спокойно и сдержанно.

– Простите, что так поздно, – начал он. – Пришлось задержаться по ряду причин. – В странном спокойствии он последовал за доктором в гостиную; все эмоции, казалось, покинули его. – Я хочу извиниться. Вчера я вел себя очень скверно. Просто для меня это был шок, понимаете. – (Пауза.) – Вы, конечно, были правы во всем, что сказали…

Еще одна пауза, а затем Хислоп пробормотал:

– Господи, как бы я хотел ошибиться!

– Специалист был чрезвычайно любезен, – продолжал Биррелл. – Он подтвердил ваш диагноз. Тут нет никаких сомнений. Я убедил его рассказать мне все.

Спокойный, безличный голос внезапно прервался, открыв всю глубину страдания Гэвина.

– Так что я знаю, чего мне в скором времени ждать. Эти приступы головокружения станут повторяться все чаще. Скоро у меня начнут заплетаться ноги. Через год или два я вообще не смогу ходить. Я почти ослепну и, возможно, перестану говорить. О да, я все это знаю. Я заставил его рассказать мне все, что со мной будет. То есть я буду лежать – помоги мне Господи! – парализованный и неизлечимый, совершенно беспомощный, пока не умру. Славная картинка для жениха, доктор.

– Это жестоко, – пробормотал Хислоп. – И вы ни в чем не виноваты.

– Никто не виноват, – порывисто ответил Гэвин. – Даже мой отец, если вы имеете в виду его. Позвольте мне рассказать вам, доктор, что я сделал после осмотра у специалиста. Я сел на поезд до Далбейта – вот почему я так задержался – и просмотрел там приходскую метрическую книгу. Там именно то, что вы и подозревали, – история Бирреллов довольно трагична. Но мой отец… разве не понятно, что он должен был чувствовать? Он знал, что избежал проклятия, он хотел жениться и воспользовался своим шансом. О, я не виню его, доктор. Но, боже, какая теперь неразбериха между бедной Люси и мной!