Дневник Дейзи Доули - [58]

Я села на скамью и уставилась на отражения фонарей, танцевавшие на воде. На меня неумолимо надвигалось всепоглощающее отчаяние, и немудрено — положение мое было сложным и мучительным. И почему я не могу жить играючи или хотя бы выбирать безопасные варианты, как все нормальные люди? Насколько бы легче было, останься я с Джейми, роди ему парочку юных Праттлоков и строй свою жизнь на крепком и надежном фундаменте — а не витай я в облаках и не строй воздушные замки!

— Дейзи? — Чья-то рука легко коснулась моего плеча. Я подскочила. Обернулась и увидела… Сюзи.

— Не помешаю? — Она показала на скамью и, дождавшись моего кивка, села.

— Ты как? — спросила я. Мы, не сговариваясь, сразу заговорили на «ты».

— Да так как-то… не особенно.

— Вот и я тоже.

Некоторое время мы дружелюбно молчали, а потом она сказала:

— А я на прошлой неделе переехала на новую квартиру.

— Мне так жаль… ну, из-за того, что вышло с Эдвардом.

— Да… — Сюзи вздохнула. — Но, если подумать, а я подумала и прикинула, то все к лучшему.

— А ты считала, что он на тебе женится?

— Наверно, да, — ответила она. — Он ведь купил квартиру на мое имя, и мне казалось, это уже кое о чем говорит. О настоящем чувстве. Конечно, я понимала, что, если мы поженимся, где-то на горизонте всегда будут присутствовать его бывшая жена и дети, и, разумеется, не о таком я мечтала, но в наше время выбирать особенно не из чего и это не худший вариант.

Я глухо хохотнула.

— Раньше мне казалось, что я больше всего на свете хочу замуж, — призналась Сюзи. — Но после того как Эдвард предал меня, мои взгляды изменились. Для кого-то брак значит «ты теперь моя собственность». А это — начало конца, начало распада отношений. Понимаешь, когда мужчина говорит женщине: «Ты теперь моя жена, поэтому не смей делать то-то и то-то», психологически что-то надламывается. Это хозяйское отношение… Брак — это ведь прежде всего свобода двоих, которые любят друг друга и решили быть вместе. И способны расстаться, если что-то не так. Вот эта свобода и исчезла. В идеале я хотела бы родить ребенка от любимого человека, по взаимной любви, но теперь меня уже не так волнуют кольцо на пальце и новая фамилия. Я перестала зацикливаться на этих условностях, значит, кое-чему научилась. Вот и хорошо.

Сюзи показалась мне такой мудрой и целеустремленной, что я, не задумываясь, вывалила на нее всю историю свидания с Джулиусом. Обдумав услышанное, Сюзи сказала:

— Конечно, соблазн велик, ведь ты любишь его, и, подозреваю, отчасти тебя волнует романтика положения любовницы, но, по-моему, мужчина тебе нужен больше, чем ребенок, а в данном случае мужчина тебе не светит.

Сюзи попала в цель. Я с трудом сглотнула — в горле стоял ком.

— Вы всегда будете связаны за счет общего ребенка, — рассудительно продолжала она, — но ты только не думай, будто твой Джулиус подманивает тебя на эту связь как ослика на морковку, потому что… в общем, это как с Эдвардом и квартирой. Думаю, Джулиус не хочет, чтобы ты совсем исчезла из его жизни, но ему не хватает храбрости уйти к тебе окончательно и бесповоротно.

— Ты права! — горячо закивала я, глотая слезы. — Вот это мне и нужно было услышать. Спасибо.

Сюзи крепко обняла меня.

— Пошли инфантильного мужчину подальше, и все станет ясно.

— Я слишком устала. — Я отстранилась.

Сюзи глянула на часы.

— Ого, как поздно!

— Да я не о том. Устала беречь себя для принца на белом коне, потому что, сдается мне, он не прискачет.

* * *

Головой я понимала, что приняла правильное решение, отказавшись от идеи рожать от Джулиуса. Но выкинуть его из этой самой головы оказалось не так-то просто, и даже наоборот — мучительно трудно. Наверно, именно так чувствует себя наркоман во время ломки: я изнемогала от желания быть с Джулиусом, видеть его, я только о нем и думала. Поскольку в одной книжке я прочла, что такое страдание вследствие сильной привязанности свидетельствует о крайнем эгоизме страдающего, то решила переключиться на чужие проблемы, желательно сходного толка, помочь кому-нибудь разобраться в сложностях жизни. И отправилась навестить Люси, которая как раз отвезла дочек к своим родителям в Дорсет, благо только-только начались летние каникулы. Девчушки резвились на пляже под присмотром бабушки и дедушки, а мы с Люси нежились в саду.

— Знаешь, что сказал Эдвард, когда я приперла его к стенке насчет связи с Сюзи? — спросила Люси, размазывая по лицу крем от загара. — Я спросила: «Почему именно она?», а он говорит: «Да ничего такого поразительного в ней нет, но она умеет слушать и ей про меня интересно. С ней я чувствую себя особенным». Я просто вскипела и говорю ему: «Да, дорогой, всем нам хочется ощущать хоть чей-нибудь интерес и внимание».

— А по-моему, Эдвард в ней ничего не понял. Извини, может, тебе это неприятно, но я с ней общалась и убедилась — она умница и добрая душа. И очень рассудительная. Она заслуживает кого-нибудь получше Эдварда. Как и ты. Кстати, ты в курсе, что между ними все кончено?

Люси кивнула.

— Да, Сюзи написала мне письмо, извинялась и объясняла, что, когда Эдвард затащил ее в койку, она понятия не имела о реальном положении вещей. Хорошее письмо, честное.