Дневник Дейзи Доули - [54]

Да, ничего не скажешь, едко и метко. Он никогда не упускал случая парировать и всегда меня смешил. Мы переглянулись как опытные словесные дуэлянты — восхищаясь друг другом. Могу поклясться, в это мгновение мы мысленно спрашивали друг друга: «За что ты так со мной обходишься?»

Тут я почувствовала, что чья-то крепкая рука обвивает мою талию и чуть не подскочила, но потом, к счастью, сообразила, что это вернулся Майлс и сразу вошел обратно в роль. Играл он добросовестно: потерся носом о мою шею, прижал меня к себе, и я ему это позволила, более чем охотно. Я и не осознавала, что побочные эффекты развода до сих пор действуют на меня с такой силой: оказывается, от одиночества я жутко изголодалась по физической ласке. И все же, стоя перед Джулиусом в объятиях Майлса, я как никогда остро поняла, что ни с кем, кроме Джулиуса, у меня такого родства душ нет и быть не может. Одновременно я осознала, что, пожалуй, романтическая интрижка с видным мачо Майлсом, не налагающая никаких обязательств, улучшит мою прану. А если я заряжу энергией свои сексуальные чакры, то уж наверняка обрету внутреннюю гармонию и почувствую себя куда бодрее. И наконец-то начну опять жить на полную катушку.

Я простилась с Джулиусом, и, когда они с Алисой отчалили, Майлс взял меня за руку, и я сжала ее.

— Ладно-ладно, спектакль окончен, — он отстранился.

Я повернулась и чмокнула его в губы.

— Это не понарошку.

Майлс не стал затягивать поцелуй, но мы оба ощутили укол желания. Расцепив объятия, мы стояли и смотрели друг на друга, точно спрашивая: «Ты действительно готов к этому?» Но ответить я ничего не успела — Майлс завидел такси и замахал рукой.

В такси я сидела как на иголках. Мне казалось, что от меня должны искры лететь. Но Майлс почему-то сел как можно дальше, вытянув роскошные ноги. Он то и дело поглядывал на меня и смахивал челку с лица. Можно было подумать, будто между нами возникла изгородь под током и любая попытка физического контакта смертельно опасна. Никогда еще страсть не угрожала нашей дружбе с такой силой. Мы рисковали вот-вот перейти некую черту, и хотя часть меня жаждала этого, я все же боялась не меньше Майлса.

Я знала, что Майлс пользуется репутацией мужчины, трахающего все, что движется, и поэтому, прояви я энтузиазм, это бы означало, что я подписываюсь на сплошную физиологию без никакой романтики. Даже с таким хорошим приятелем, как Майлс, — из разряда тех друзей-мужчин, с которыми всегда можно переспать, — приключение на одну ночь представлялось мне чем-то вроде чиха и вряд ли сулило фантастический оргазм. Так зачем стремиться к быстрому одноразовому перепихону, если я на самом деле жажду увидеть небо в алмазах? У тела свои ограничения, а вот у мозга их нет, ну а поскольку замечательный секс в основном происходит в голове, то для сладостных ощущений мне обязательно нужно быть влюбленной. Да, конечно, на свой лад я любила Майлса — как давнего дружка, и да, он всегда казался мне привлекательным мужчиной, но вот странность: я ни разу за все годы нашей дружбы не пыталась представить себя с ним в постели. Может, меня сковывал страх не понравиться ему, а может, я опасалась, что в критический момент Майлс не сумеет вынести нашу многолетнюю дружбу за скобки и увидеть во мне женщину. Потом я поняла, что реагирую типично по-женски: ради койки мужики вынесут за скобки что угодно и забудут обо всем на свете, лишь бы им дали. Это мы, женщины, не умеем отключать голову и позволяем лишним мыслям мешать нам в радостях жизни.

— Думаешь, мы это зря? — спросила я, пытаясь пробить стену молчания.

— Ну как это может быть зря? — возразил Майлс. — Ты разве не знаешь, что мужчины оценивают все сущее — от цунами на Багамах до колебаний курса на бирже — прежде всего под углом того, сулит ли это им что-нибудь в плане секса или нет?

— Тогда, значит, утверждение, будто мужчины думают не верхним мозгом, а нижним, ошибочно, потому что верхнего у них вообще нет?

Майлс засмеялся.

— В точку. Женщинам подавай флирт, а мы предпочитаем сразу перейти к сути. Вы хотите, чтобы непременно пробежала какая-то волшебная искра, а мы стремимся как можно скорее воткнуть штепсель в розетку.

— Тогда как же женщине соблазнить мужчину, не предлагая себя вроде бифштекса на блюде?

— Когда женщина откровенно предлагает себя, это неплохо, — Майлс погладил себя по бедру. — Но еще лучше, когда в воздухе висит капризное и многообещающее «может быть».

— Может быть?

— Ну да, ты даешь ему понять, что ты не против, но не так-то доступна. Может быть, выпьем завтра, может быть, пригласишь меня посмотреть твою квартиру? В этом может быть достаточно отчетливо слышно согласие — ровно настолько, чтобы парень не чувствовал, что его отвергли, но при этом звучит и отказ — чтобы поддерживать в нем интерес.

Я постучала по стеклянной перегородке, отделявшей нас от водителя (много же интересного он не услышал) и попросила:

— Высадите меня вон на том углу, пожалуйста.

Ступив на тротуар, я почувствовала укол сожаления. Как это похоже на меня с моей привычкой все анализировать! Ну вот, лишила себя незабываемой ночи. Почему я всегда поступаю так глупо? Почему я всегда все порчу? Разум и чувства тянули меня в разные стороны: эмоциональная, животная часть меня требовала встряски, а рассудок автоматически включал сирену и все запрещал, вплоть до любовных импровизаций. В отличие от мужчин, я принимала решения своим разнесчастным «верхним мозгом». Я что, так и буду идти по жизни с оглядкой, боясь помчаться, как вольный ветер, и ощутить вкус свободы?