Дневник читателя. Русская литература в 2007 году - [16]

Всякого биографа подстерегают два соблазна: с одной стороны – сусальная идеализация персонажа, который в таком случае освобождается как от «неприятных» свойств характера, так и от реального драматизма судьбы, с другой же экстаз «разоблачительства», иногда – «морализирующего», иногда – пошло злорадного («мал, как мы, мерзок, как мы»), а иногда – восхищенного – мол, только негодяй может быть большим художником. Вторая тенденция Лукьяновой бесспорно чужда – она прямо говорит, что, подобно своему герою, предпочитает искать в человеке доброе начало. С первой – сложнее; решительно отменяя уютную сказочку о «всенародном добром дедушке», вовсе не засахаривая характер Чуковского и не скрывая печальных (достойных сожаления) эпизодов его биографии, автор в то же время настаивает: даже когда Чуковский ошибался, поддавался, оступался, он все равно – по большому счету – был прав. Оно бы и славно (тем более что совсем не хочется занимать «прокурорскую» позицию в отношении большого человека, которому выпало жить в страшное время), если б не вставал вопрос: а что же другие? те, с кем Чуковский спорил и ссорился? кто его, мягко говоря, недолюбливал? или просто – обретаясь в той же проклятой эпохе, обладая не меньшим, а то и большим даром – строил свою единственную жизнь существенно иначе?

Не ответишь. Разве что так: пусть про других и пишут другие . Лукьянова выбрала своего героя. Не только как объект жизнеописания, но и как литературный и этический ориентир. Ответственность этого – весьма рискованного и неизбежно провоцирующего возражения – выбора и настойчиво педалируемая ему верность придают книге немалый дополнительный смысл; в основательной и умной биографической работе отчетливо проступают черты темпераментного литературного манифеста. Всякий ли биограф должен (хочет, может) говорить о «литературном сегодня» и «литературном всегда»? Всякий ли писатель позволит успешно осуществить такой смелый жанровый эксперимент? Не думаю. Лукьянова захотела и смогла. Чуковский не только позволил, но и помог.

...

5 марта

P. S. О том, что хорошие (и даже очень хорошие) книги нуждаются в тщательной редактуре, я все-таки когда-нибудь напишу. Уж больно много материала в последние годы жизнь поставляет.

Неоспоримо

Лауреатами премии Александра Солженицына стали Сергей Бочаров и Андрей Зализняк

Премия Александра Солженицына в этом году присуждается в десятый раз, а потому жюри, желая подчеркнуть значимость круглой даты, решило вручить сразу две награды. Подчеркну: не разделить премию (как случалось в 2001–2004 гг.), но полновесно почтить двух филологов Божьей милостью – литературоведа Сергея Бочарова и лингвиста, академика РАН Андрея Зализняка, чьи имена давно и прочно ассоциируются с рыцарским служением русскому языку и словесности, с духовной и интеллектуальной высотой отечественной филологической науки, с неразрывным единством точного знания и глубокой человечной мысли.

Сергей Георгиевич Бочаров (родился в 1929 году) награжден за «филологическое совершенство и артистизм в исследовании путей русской литературы; за отстаивание в научной прозе понимания слова как ключевой человеческой ценности». Андрей Анатольевич Зализняк (родился в 1935 году) – за «фундаментальные достижения в изучении русского языка, дешифровку древнерусских текстов; за филигранное лингвистическое исследование первоисточника русской поэзии “Слова о полку Игореве”, убедительно доказывающее его подлинность». Эти формулировки судейского вердикта с удивительной точностью передают самую суть научного творчества и жизненного дела новых лауреатов. Они могут (и должны быть) лишь подробно развернуты – труды и дни Бочарова и Зализняка, место их работ как в истории собственно науки, так и – что не менее важно – в истории русской культуры и русского общественного сознания второй половины ХХ века – начала века нынешнего достойны пристального исследования. Можно только гадать, появятся ли (и когда) книги о Бочарове и Зализняке, одновременно с грустью констатируя: пока общество наше знает об этих замечательных филологах (как и о многих других ученых-гуманитариях, составивших славу России) куда меньше, чем должно было бы знать. Отрадно, что избранные сочинения лауреатов премии Солженицына с недавних пор выпускаются книгами в издательстве «Русский путь» – будем надеяться, что традиция эта не угаснет, а исследования Зализняка и Бочарова станут достоянием не одних лишь их коллег. Ясность и глубина мысли, стройность аргументации, включенность в большую научную и культурную традицию, наконец, но не в последнюю очередь, внутренняя свобода и истинная захваченность обсуждаемыми проблемами делают работы Зализняка (будь то теоретический труд «Русское именное словоизменение», 1967, исследования новгородских берестяных грамот или сравнительно недавняя книга «“Слово о полку Игореве”: взгляд лингвиста») и Бочарова (от книг о «Войне и мире», 1963, и поэтике Пушкина, 1974, до новейших статей о Баратынском, Леонтьеве, Фете, Достоевском, вошедших в только что изданные «Филологические сюжеты») открытыми для ищущего смысла читателя, обращенными к каждому, кому на деле дорого русское слово.