Дневник безумной невесты - [37]

Держу пари, Чаффи с удовольствием присоединится к нам, но расходы вряд ли разделит.

11 января

Чем дольше я общаюсь с Пруденс, тем больше жалею, что она не умеет разговаривать. Пруденс кажется такой рассудительной.

12 января

Раз уж Николь — любимица всей семьи, я решила поговорить с ней о бабушке. Сказала, что бабушка всячески старается привлечь внимание к своей персоне за счет моей свадьбы, манипулирует окружающими, в двух словах — саботирует свадьбу.

Сестра взглянула на меня так, будто я с ума сошла.

Николь. Ты шутишь?

(Хотелось бы.)

Я. Послушай, я знаю, что с виду она просто милая старушка, но за этим невинным обличьем скрывается особа, которая постоянно ищет повода к ссоре и вынашивает корыстные планы.

Мои слова не убедили сестру.

Николь. Женщина, которая шила нам костюмы на Хэллоуин, рассказывала сказки, когда мы болели, и которая до сих пор интересуется нашей жизнью, тайно саботирует твою свадьбу?

Я. Я же сказала, милая старушка — это всего лишь маска.

Николь. Маска? Господи, Эми, да она еле ходит!

Я. Может, она медленно ходит, зато быстро плетет интриги. Иначе зачем ей вести себя так странно?

Николь. Не знаю. Может, ей просто одиноко. Может, она нуждается во внимании родственников. А может, у тебя просто паранойя.

Я. Ты что, с мамой говорила?

Николь. Вот видишь! У тебя паранойя. Я не говорила с мамой. Может, я и не редактор в журнале, но далеко не дура. Понимаю, что ты говоришь глупости.

Возможно, Николь права. Наверное, я из мухи делаю слона. Думаю только о себе, а должна бы думать о Люси, например. Эгоистка. Не держу новогодние обещания: стать лучше и, что еще серьезнее, разрешить проблему с бабушкой. Что, если бабушкино поведение всего лишь отчаянная попытка удержать любовь семьи? В конце концов, она ведь читает «Раундап»! Как я могу быть такой дурой?

Я. Ладно. Может, я принимаю все близко к сердцу. Но лишь потому, что мне не хватает вашей поддержки.

Николь. А как же вечеринка в честь вашей помолвки в прошлом месяце?

Я. Все было отлично. Но, если честно, я ожидала большего энтузиазма с вашей стороны. И от тебя лично.

Николь. От меня?

Я. Угу. Я была бы рада даже каким-нибудь паршивым словам поддержки, но ты практически не проявила интереса.

Николь. Как и ты к моей свадьбе?

Я. О чем ты? Я лишь накануне вернулась из Европы.

Николь. Вот именно. Ты не помогала мне, не поддерживала и не изливалась в восторгах. Просто явилась за несколько часов до церемонии.

(И в чем проблема?)

Я. Да вокруг тебя крутились все твои подружки! Ты во мне и не нуждалась! Более того, я подумала, что мое присутствие нежелательно. Я ведь не из тех, кто выходит замуж, помнишь? Свадьбы не мой конек.

Николь. Разумеется. До сих пор не были твоим коньком. Очень удобно.

Ах вот оно что! Через пять лет после свадьбы негодование Николь нашло выход. Никаких слез, причитаний, брани, метания тарелок в стену — это не в стиле Николь. Она вся такая скрытная, сдержанная. Типичная жительница пригорода.

У нас никогда не получилось бы ток-шоу.

15 января

Под предлогом стертых ног, болей в лодыжке и мигрени Мэнди отказалась сопутствовать мне в поисках подвенечного платья. Неутомимая свадебная маньячка заявила, что на меня не угодишь: «Я тебе устрою девичник, помогу выбрать букет и дам валиум перед церемонией, но больше никаких платьев».

Как она может бросить меня в беде? Она ведь подружка невесты. Моя правая рука. Мое женское начало, мое инь! А как же верность долгу?

17 января

Сегодня на поиски платья со мной ходили Паула и Кэти. Ужасная ошибка. Паула навязывала мне вульгарные поделки, словно созданные для малолетних невест из Теннесси. Обтягивающие, без рукавов, открытые сзади, открытые спереди, держатся на паре тесемочек. А Кэти, которая не жалует вышедшую из моды попсу в стиле группы Super Tramp, сразу бросилась к одеяниям во вкусе елизаветинской эпохи: высокий воротник, корсаж, полудлинные рукава с буфами и шлейф шестиметровой длины. Добавьте пояс невинности и бараний окорок — и можно всходить на трон.

18 января

Мама позвонила напомнить о дне рождения сестры. Эту знаменательную дату мы отмечаем уже двадцать семь лет. Поверьте, я ее запомнила. На самом деле родительница звонила намекнуть, чтобы я купила сестре подарок.

Мама. Я знаю, ей хотелось бы новые перчатки.

(Ну-ну.)

Я. Мам, а ты звонишь Николь накануне моего дня рождения? Напоминаешь насчет подарка?

Мама. Нет. Ведь ты родилась не через три недели после Рождества. О дне рождения Николь всегда все забывают.

Я. Никто о нем не забывает, мама. Просто ее ты любишь больше.

(Вот, тайное стало явным!)

Мама. Не будь смешной, Эми! Я вас люблю одинаково.

(Сколько раз я уже это слышала?)

Я. Да что ты? А почему тогда вы с папой сажаете ее между вами каждый раз?

Мама. Мы левши. Садимся вместе, чтобы не стукаться локтями.

(Удобное оправдание, не так ли?)

Я. А кто праздновал свадьбу во дворе вашего дома?

Мама. А разве ты не собираешься праздновать ее там же двадцать второго июня?

Разумеется, но мне пришлось этого добиваться, умолять, выпрашивать.

Я. А кого ты берешь с собой на ярмарку народных промыслов?

Мама. Николь. Потому что она обожает народные промыслы! Помнишь, я взяла тебя, а ты одной продавщице посоветовала заниматься основной работой, а другой — побрить подмышки.