Дневник А.С. Суворина - [9]

Безобразно оскорблять человека, но и вытягивать жилы из человека тоже безобразно. «Я застрелю вас, как поросенка», — слова Лаврова должны были вывести Лелю из себя. «Стреляйте», — вскричал он. — «Неужели вы думаете, что в деле чести я отступлю перед револьвером?» И ударив его, повторил: — «Стреляйте». Бедный и милый Леля. Нехорошо, что я его пустил в Москву. Он наживает себе врагов и вражду, когда ему надобно спокойствие. Но этот Гольцев, эта научная дрянь, бездарная неумелая, весь из хитрости, из обходов, обобрав любовницу свою Воронцову, не брезгал дружбой с мошенниками, льстил перед Данилевским, печатал ему панегирики в статье Сокольского просто потому, что Данилевский был членом главн. управления по делам печати и ред. «Правит. Вестника».

14 марта.

Был Куломзин, я его не принял.

* * *

П. П. Дурново имеет 300 т. годового дохода; это бывший харьковский губернатор, потом тов. министра внутр. дел и управляющий уделами, теперь гласный думы. Говорят, 80-летний старик Могилин явился на днях из Харьковской губ., вызвал его из комиссии и два раза ударил плетью по лицу, в третий раз помешали подскочившие сторожа. Могилин когда-то был богатый помещик и занимался торговлей. Случилось у него дело с кн. Вик. Голицыным. Дело это выиграл с первой инстанции Могилин. Но тут впутался Дурново, как губернатор, повлиял дальше. Кн. В. Голицын выиграл процесс. Могилин был разорен, жена его померла, потом сын, и вот спустя много лет он явился мстителем. Дурново не захотел поднимать дела.

* * *

Сегодня был В. И. Ламанский. Сочлись годами. Ему в июне — 60. Жаловался на официальную ложь. Говорил о Чижове. Был груб, бил своего лакея, человека честного, потом становился перед ним на колени и упрашивал его остаться и прибавлял жалованья. Купцам говорил: «Вы — алтынники, мы — дворянские головы клали, у нас декабристы были, а вы только наживались», в горячем споре выстрелил в Мамонтова, но тот, к счастью, уклонился. Гр. Орлов говорил о нем Николаю I: «Это мечтатель, из которого ничего практического не выйдет». Он был сослан в Киев. Там сошелся с г-жей Маркевич. Орлов велел снять с него полицейский надзор по этому случаю.

* * *

Маслов говорил, что Чайковский и Апухтин оба жили, как муж с женой, на одной квартире. Апухтин лежал в постели. Чайковский подходил и говорил, что идет спать, и Апухтин целовал у него руку и говорил: «Иди, голубчик, я сейчас к тебе приду».

* * *

Завтра уезжаю в Венецию. Спутник мой — Д. В. Григорович.

* * *

Сегодня был Батистини, баритон, и Нарышкин от вел. кн. Мих. Ник., прося поместить фельетон о Боржоме. «Сам вел. князь поправлял», — говорил он.

Бутурлина, насмешившая всех пением с Маркони и Батистини в благотворительном концерте Урусовой, — урожденная Бобринская. Она разошлась с мужем, сама богатая женщина и странствует по Европе, отличаясь оригинальностью.

23 марта.

Вена. В 12 ³/₄ ч. 20 марта выехал за границу, Григорович с женой также.

* * *

На границе, 22 марта, познакомился с Конст. Н. Рукавишниковым, — 45 лет, блондин, приятное лицо, все зубы целы. Мы с ним соседи по Феодосии. Разговор об Алексееве. Он все это время был при нем. Первый консилиум через час после выстрела. Он не чувствовал никаких болей, поэтому полагали, что главные сосуды не повреждены. В 4 ч. начались боли. Пока собрали новый консилиум, пока он простился с семьей исповедался и причастился, прошло 2 часа. Операция длилась 2 ¹/₂ часа. Все время был в памяти. Когда боли умолкали, — шутил. Сказал одному из смотрителей водопровода: «У вас трубы с трещинами, а теперь и голова с трещиной». Если сравнить с Лихачевым, этот последний — пигмей перед Алексеевым: и честности сомнительной, и ума сомнительного, ловкий сановник и один из тех деспотов, которые, не рассчитывая на себя, сами находятся в подчинении у кого нибудь. Печать дважды приглашалась не говорить о нем, раз во время последних его выборов, в другой раз во время истории. Он действовал через Плеве, и Плеве просил министра внутренних дел запретить печати говорить о таком высокопоставленном лице. Государь, проезжая через Москву в Крым, выражал сожаление об Алексееве и сказал: «А сплетник Петербург говорил, что тут замешана женщина». Действительно говорили, что Андрианов мстил за свою сестру, которую якобы растлил Алексеев. Никакой сестры у Андрианова нет. На днях он просил к себе прокурора. Тот приехал. «Что Москва, ликует?» — спросил Андрианов. — «Плачет Москва», — отвечает прокурор. — «Странно», — сказал Андрианов. — «А я думал, что я услугу оказал Москве. Как же это «Русск. Ведомости» бранили его?» Очевидно, этот маниак, все-таки, себе на уме и хотел отличиться и попасть в герои. — «Почему «Русск. Вед.» против Алексеева?» — спросил я у Рукавишникова. — «Очень просто. Они как стали на 60-х годах, так и стоят. Дума — это, по их мнению, приготовление к конституции, она должна искать прав, а Алексеев занимается только делом». Царь о нем сказал: «Я любил его за то, что не занимался политикой, а только делом». Рукавишников — первый кандидат в городские головы, но уехал от выборов и оставил письмо с отказом. Во время дороги говорил о земстве. Московское земство много сделало для развития промыслов, мебельного дела и пр. Крестьянина надо освободить от кулака. Это не легко, потому, что он должен ему и задатками, и материалом, и боится переменить на худшее. Он не идет на новое, а держится того, в чему привык. Земство давало работу и выдавало 75 % на поделки. Давайте ему 90 %, он станет работать и по новым рисункам. Петербургское земство ничего не сделало в этом отношении. — Говорили о Вышнеградском и Витте.