Дневник, 1900 г. - [37]
Когда ее снесли вниз, она долго не могла очнуться — ложкой ей разжимали стиснутый с пеной рот. Я позвал: Таня. Она открыла глаз (другой завязан и из под повязки кровь) и опять закрыла. Ее рвало, тошнило. Говорят, что операция удалась. Трубка вставлена.
Сейчас 11-й час вечера, я только что от нее. Она совсем слаба, но духом бодра, не жалуется и не боится. Маруся у ней ночует.
Общее впечатление мое, что это западни, в кот[орые] доктора ловят людей. И они ужасно противны. Я думаю, особенно ясно это понял после очень сильного пережитого чувства и вызванных им мыслей, что всё это ненужно и дурно. Умереть мы все всегда умрем и болеть все будем: выздоровеем от одной, заболеем от другой. И главное — лечить отдельно каждый себя за 50, 500, 5000 не должен и не может. Не должен потому, что другие мрут без помощи, и помогать нужно всем, а не каждый только себе и своим, и не может потому, что так устроено, что при всех этих помощах столько же опасности, сколько было бы без леченья». См. еще т. 72, письма №№ 264 (М. Л. Оболенской) и 265 (А. Л. и О. К. Толстым).
Вспоминая об операции, сделанной Т. Л. Сухотиной, Александра Львовна Толстая сообщает: «...вечером мама [С. А. Толстая] с возмущением рассказывала про профессора. Отец сидел рядом с операционной и ждал. Вдруг дверь отворилась и с засученными рукавами, в белом халате вышел фон-Штейн.
— Лев Николаевич, хотите посмотреть на операцию?
На столе захлороформированная, без сознания лежала Таня, бледная как смерть. Кожа на лбу была разворочена, череп пробит, лицо в крови. Отец побледнел и зашатался. Его подхватили под руку». См. Александра Толстая, «Из воспоминаний» — «Современные записки», XLVI, Париж 1931, стр. 140.
48.18>24-25. Читаю психологию. Прочел Вундта — Вильгельм Вундт (Wilhelm Wundt, 1832—1920), немецкий физиолог и философ, профессор Лейпцигского университета, основатель так наз. экспериментальной психологии. Толстой, вероятно, читал его «Grundriss der Psychologie», Лейпциг 1896 (русский перевод под редакцией Н. Я. Грота).
49.18>25. и Кефтинга. — Так в подлиннике. Должно быть: Гефдинга («Очерки психологии, основанной на опыте», пер. под ред. Я. Колубовского, М., 1896), которого Толстой читал и который придерживается теории параллелизма душевной и телесной жизни, критикуемой Толстым ниже. — Гаральд Гефдинг (Harald Höffding, p. 1843 г.), датский психолог, профессор Копенгагенского университета. Его «Очерки психологии» получили широкое распространение в качестве университетского руководства по психологии.
50.20>8. по Дарвину — Чарльз Дарвин (Charles Darwin, 1809—1882), английский естествоиспытатель, основоположник теории естественного отбора. См. т. 50, Дневник от 19 декабря 1888 и комментарии к нему.
51.20>17. Сережа играет — Сергей Львович Толстой играл на фортепиано.
52.20>22. Был на лекции Обол[енского], — Леонид Егорович Оболенский (1845—1906), писатель, философ, знакомый с Толстым с середины 1880-х годов. Подробнее о нем см. т. 50 и 51.
31 марта 1900 г. в библиотечном зале университета состоялось под председательством кн. C. Н. Трубецкого 183-е заседание Московского Психологического общества, в котором Л. Е. Оболенский прочел доклад на тему:
«Аристократизм, как всеобщий идеал». Толстой, хотя и был почетным членом Общества, сидел среди «посторонней публики», вследствие чего присутствие его не отмечено в отчете. См. «Вопросы философии и психологии», кн. 56, стр. 199.
53.20>22-23. и странная случайность: обратился к его сыну. — Толстой в ту зиму лечился от ревматизма горячими ваннами и прямо с заседания должен был пойти в водолечебницу. Не имея возможности прослушать доклад до конца, Толстой, собравшись уйти, но боясь обидеть своим уходом докладчика, обратился к своему соседу с просьбою как-нибудь передать ему, что он уходит не потому, что ему скучно или не нравится доклад, а потому что для него заказана ванна. И тут Толстой узнал, что соседом его был сын лектора — Леонид Леонидович Оболенский (1873—1930), в то время экономист, сотрудник газет. Впоследствии видный деятель партии ВКП(б), после Октябрьского переворота Л. Л.
Оболенский сначала работал на дипломатическом поприще — он участвовал в подписании Рижского мира, а затем был полномочным представителем СССР в Польше. Позднее он перешел на работу в Наркомфин СССР (членом коллегии), а в 1929 г. был назначен начальником Главискусства (Наркомпрос РСФСР). Затем стал директором Государственного Эрмитажа. Специалист в области марксистского искусствоведения.
54.20>23-25. в тот вечер, как ехал к Олсуф[ьеву], чтобы передать прошение молокан, приехал мисионер американский — Гр. Александр Васильевич Олсуфьев (1843—1907), генерал-адъютант, старинный знакомый Толстого. О нем см. т. 49 и 70. О миссионере сведений не найдено.
Представители карсских (см. прим. 33), а позднее трех тысяч эриванских молокан просили Толстого помочь им исхлопотать разрешение на выезд из России в Америку. Толстой отвез прошение карсских молокан на «высочайшее имя» находившемуся временно в Москве гр. Александру Васильевичу Олсуфьеву, который, будучи генерал-адъютантом Николая II, имел возможность передать прошение непосредственно царю, минуя канцелярии. См. письмо Толстого к гр. А. В. Олсуфьеву (недоставленное?) от 2 мая 1900 г., т. 72, № 277. Толстой позднее сообщил кн. Д. А. Хилкову: «Олсуфьев передал Николаю и Николай сказал: опять духоборы? Олсуфьев сказал: нет, молокане. — Ну оставьте, я прочту». (См. т. 72, письмо № 278, от 2 мая 1900 г.). Разрешение было молоканами получено неофициально только в 1901 г., причем выезд из России они могли осуществлять лишь небольшими партиями, по полтораста-двести человек. Переселение их совершалось в течение десяти лет с 1901 до 1911 года. Поселились они в Калифорнии и Мексике. См. т. 72, стр. 352—353.
