Дневник 1812–1814 годов. Дневник 1812–1813 годов - [23]

6 января. Понедельник.

Выступили побатальонно. Квартиры заняли во Враново, пройдя местечко Рачки. Несмотря на страшный холод, все жиды из местечка Рачки выехали верхом на лошадях навстречу государю. Они вынесли балдахин совершенно вызолоченный, хлеб и много ценных приношений.

Занимаемая нами здесь позиция всего в полверсте от прусской границы. В этом можно убедиться без карты, глядя на постройки. В каждом доме печь с трубой, посуда глиняная немецкого образца, обычаи и нравы жителей больше прусские, нежели польские. Население как будто благосклонно относится к нам и несравненно радушнее, нежели к французам.

7 января. Вторник.

Выступили в 8 часов утра, а в 9 уже были в Пруссии. Императорская квартира направилась в Калиново, а мы немного дальше, в д. Скамента. Эта местность принадлежала прежде мазурам.[131] Население говорит на наречье, смешанном польском с немецким. Обычаи и одежда совсем прусские. Наш трактирщик уверял, что не помнит такой суровой зимы, как нынешняя. Действительно, холод был страшный, и к тому же было совсем мало снега на полях.

8 января. Среда.

Императорская квартира поместилась в Лейке; это очень красивое местечко. Здесь мы сделали привал и нашли очень порядочный трактир, что очень важно в походе. Мы заняли квартиры в полверсте от местечка Лейки, в д. Мунча. Голод не очень сильный, но все-таки было очень неприятно идти из теплой комнаты с рапортом к генералу Лаврову, так как я был дежурным. Несмотря на это, я отправился с рапортом, а оттуда – в штаб дивизии, в Бараны.

9 января. Четверг.

Дневка в Мунче. Утром я зашел за Писаревым, чтобы вместе отправиться в Лейки к графу Аракчееву, который принял нас очень хорошо. Я вручил адъютанту графа мое письмо к г-же Б. и мой дневник по сегодняшнее число. Я обещал г-же Б. прислать его и сегодня выполнил обещание.

10 января. Пятница.

Сделали переход в четыре версты. Императорская квартира остановилась в Дригаленах, а мы несколько дальше, в д. Кружевны.

8-я и 9-я роты заняли общие квартиры. Когда мы проходили через Дригалены, жители вышли навстречу государю, которого приветствовали, как и везде, с нескрываемым восторгом.

11 января. Суббота.

Императорская квартира перешла в Иоганесбург. Наш батальон прошел версту далее, до деревни Миттель-Погобин. Выступив из Кружевен, мы остановились на короткое время в Биале, незначительное местечко, в котором мы все-таки раздобыли кое-что для завтрака. Дорога от Иоганесбурга до Миттель-Погобина проходит через громадный сосновый лес, так называемый Королевский.

12 января. Воскресенье.

Дневка. Наш батальон должен заступить в караул при императорской квартире, и я как дежурный повел его в Иоганесбург. Обыкновенно смена караула происходила у нас без церемонии, а сегодня государю угодно было присутствовать, и так как мы не были подготовлены, то и не угодили ему.

Я провел день в трактире, так как другого помещения не было. Вечером была устроена иллюминация. Перед окнами государя воздвигли пирамиду с транспарантом, на котором красовалась надпись:

«Слава освободителю Европы Александру Великому».

Народ запрудил улицу, и не смолкало «ура» по адресу России. В это время государь, не обращая внимания на восторженные приветствия пруссаков, запершись в своей квартире с несколькими музыкантами Преображенского и Семеновского полков, репетировал с ними обедню, которую, по его желанию, должны были на завтра служить. Эта репетиция затянулась долго, и я смог отдохнуть лишь в 1 час ночи.

13 января. Понедельник.

Государь опять пришел к смене караула. Заметив, что мои люди без ранцев, рассердился на меня, сделал мне выговор и приказал посадить на 24 часа под арест. Это взыскание, хотя и не строгое, меня очень огорчило, так как оно было наложено не столько за мой промах служебный, сколько за дело Криднера, в котором я принял такое же участие, как остальные мои товарищи. Я передал командование старшему после меня офицеру и приказал ему идти на Курвиену, куда должен был в течение дня прийти наш полк, сам же отправился к графу Аракчееву, который за мной прислал. Он присутствовал при сцене между государем и мной и сказал мне, что его величество сказал ему, что знает меня давно как хорошего офицера, но что счел нужным наказать за мою рассеянность. После этого объяснения я, покинув Иоганесбург, откуда императорская квартира еще не предполагала выехать, отправился в штаб-квартиру генерала Потемкина в Курвиену, а оттуда – в Гайдин, в мою роту, где я отбывал арест в своей квартире.

14 января. Вторник.

Императорская квартира перешла в Фридериксдорф, а наш полк на версту дальше, в Каббаси.

Находясь под арестом, я пошел не с полком, а отдельно. Вечером мне возвратили мою шпагу.

15 января. Среда.

Императорская квартира перешла в Виленберг, мы же – на две версты дальше, в Раковницу. Государь был у окна, когда мы проходили через Виленберг, и все население, запрудившее улицы, удивленно смотрело на нас.

Московская кампания нас прославила на всю Европу. Наше помещение, отведенное сегодня, не так тесно, как обыкновенно, да к тому же получен приказ занять еще несколько деревень, которые мы найдем свободными. Вероятно, остановились не на один день.