Дневная тень - [22]

Безымянный выпрямился.

— Ну вот. Сегодня, разумеется, мы ничего не узнаем. Завтра тоже, поскольку нам неизвестно, с какой скоростью растет разрыв. Мы получим необходимые нам данные только через неделю или около того. Все согласны с тем, как проводить замеры?

Маги и Деррик кивнули. За ними Уилл. Фрон лишь пожал плечами.

— Хирад?

— Пошутить решил? — Хирад не сумел скрыть раздражения.

Безымянный подошел к нему.

— Извини. Что-то случилось?

— Ничего особенного. Просто сегодня мы расправились с самой страшной угрозой для Балии — так мы, по крайней мере думали. А в самый разгар ликования обнаружили, что нас поджидает еще более ужасная опасность. Так что ничего особенного не случилось, верно?

Безымянный положил руку на плечо Хираду и повернул его спиной к Уиллу и Фрону.

— Верно. Но есть ведь что-то еще… Хирад уставился на могучего воина.

— Послушай, Хирад, мы знакомы десять лет. Нечего прикидываться, что тебя беспокоит только это.

Хирад посмотрел на трех магов Воронов и Стилиана, которые беседовали у костра.

— Придется туда идти, — нахмурившись, проговорил он. — Ша-Каан сказал, что разрыв необходимо закрыть со всех сторон. Ирейн поняла. Но…

— Знаю, — перебил его Безымянный.

— Безымянный, я не уверен, что смогу это сделать.

— Я буду рядом с тобой. Мы тебя не оставим. Мы же Вороны.

— По крайней мере, я умру в хорошей компании, — с нервным смешком сказал Хирад.

— Никто из нас не умрет. И уж конечно, не ты. У тебя жизней больше, чем у кошки.

— Это моя судьба.

Безымянный спокойно на него посмотрел.

— Ты ничего не знаешь про судьбу. — Его безжизненный голос прозвучал едва слышно.

Хирад прикусил язык, ругая себя за несдержанность. Для Безымянного это слово имело особое, горькое значение.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Я чувствую пустоту и одиночество, — ответил Безымянный. — Словно потерял что-то очень дорогое. — Он наблюдал за отрядом Протекторов Стилиана, которые изучали мертвого дракона. — Ты и не представляешь, каково это. Я их ощущаю, но не могу находиться рядом с ними. Они знают, что я из их числа, но им не дано со мной даже заговорить. Как будто я ни Протектор, ни живой человек. — Безымянный снял перчатку и почесал указательным пальцем лоб. — Пока не потеряешь душу, не знаешь, что она такое.

— Но ты не хотел бы снова стать одним из них?

Хирад тоже смотрел на Протекторов. Воинов Зитеска призвали на службу университету и превратили в рабов, вынув из тела душу. Души оставались живыми и хранились в особом хранилище, в подземельях Зитеска, где демоны могли до них добраться и покарать, если они вели себя неподобающим образом.

Безымянный как-то сказал, что стать Протектором почетно, но одновременно это страшная трагедия и несчастье. Никогда еще он не чувствовал столь сильную связь со своими товарищами, чьи души содержались в хранилище, позволяя им действовать как единое живое существо, наделенное плотью, — понимание человеческой сущности на ее глубинном уровне и делало Протекторов могучей силой.

Однако «Цепь демонов», соединяющая каждое тело с сущностью души, являлась источником нескончаемой боли. Ни один Протектор не мог вернуться к прежней жизни, хотя помнил все, что с ним происходило до того, как у него отняли душу. Маска из черного дерева, за которой прятались их лица, служила напоминанием и предупреждением одновременно. Протекторы принадлежали Зитеску. У них не было индивидуальности — одно из условий сделки, заключенной черными магами с демонами.

Хирада передернуло. Безымянный был одним из Протекторов, пока Ларион, ученый из Зитеска, считавший, что Призыву следует положить конец, не пожертвовал жизнью, чтобы освободить воина, ставшего Вороном.

Однако ничто не проходит бесследно. Его связь с остальными Протекторами, которых насчитывалось около пятисот, не прервалась. И хотя его душа снова вернулась в тело и он мог больше не носить маску и не бояться наказания демонов, Хирад знал: Воитель никогда не познает настоящей свободы. Он видел это в его глазах. Да, Безымянный смеялся, радовался и страдал, как и сам Хирад… но чего-то в нем все-таки не хватало. Его лишили братских уз, и Хирад сомневался, что эта рана когда-нибудь затянется. А значит, Безымянному вечно суждено нести в душе боль потери.

— Что? — Безымянный не слышал вопроса.

— Ты не хотел бы снова стать Протектором? — спросил варвар.

— Вряд ли мне удастся описать, чего я лишился, когда моя душа вернулась в тело… Зато я получил назад свою прежнюю жизнь. Нет, я не хотел бы снова стать Протектором, однако никогда не буду требовать, чтобы тем, кто связан узами Призыва, вернули свободу. Не все сумеют справиться с болью. Они слишком много времени провели в хранилище, и прежняя жизнь потеряла для них смысл. Они должны захотеть обрести свободу.

Хирад кивнул и посмотрел на дыру в небе. Ее испещренная белыми пятнами поверхность напоминала глаз злобного бога, взирающего на Балию.

— Наверное, это дело будущего, — сказал он. — Пойдем, посмотрим, что придумали маги.

Тессея почти не спал ночью, хотя ему следовало погрузиться в спокойный счастливый сон победителя, которого ждут славные походы и дела. Он испытывал необъяснимое беспокойство; слова толстого солдата не давали уснуть, разрушали сладостные мечты.