Дневная битва - [7]

– Да, дама’тинг, – сказала Инэвера и вновь склонилась, а материнские ногти чуть отпустили ее.

– Ты миловидна, – заметила дама’тинг.

Очередной поклон.

– Спасибо, дама’тинг.

– Хорошенькая всегда пригодится в гареме, если еще не приспособили к полезному делу, – проговорила Кева, глядя на Манвах. – Кто твой муж и какой у тебя род занятий?

– Даль’шарум Касаад, дама’тинг, – с поклоном ответила Манвах. – Я занимаюсь пальмовым ткачеством.

– Первая жена?

– Единственная, дама’тинг.

– Мужчины склонны заводить жен по мере преуспевания, но правильно и обратное, – сказала Кева. – Пыталась ли ты, Манвах из племени Каджи, прирасти, как предписано в Эведжахе, сестрами-женами, которые помогут тебе ткать и принесут мужу больше детей?

– Да, дама’тинг. Много раз. – Манвах стиснула зубы. – Их отцы… не одобрили партию.

Невеста Эверама хмыкнула. Ответ многое сообщил о Касааде.

– Девочка грамотна?

– Да, дама’тинг, – кивнула Манвах. – Инэвера у меня в подмастерьях. Она отличная ткачиха, и я научила ее решать задачи и вести счета. Она по разу прочла Эведжах перед семью столпами Небес.

Взгляд дама’тинг был непроницаем.

– Ступайте за мной.

Она отвернулась и направилась в глубину шатра, не обращая внимания на кровь под ногами. Ее ниспадающие шелковые одежды плыли легко, их не марала ни единая капля. Не смела.

Най’дама’тинг Мелан последовала за ней, ловко огибая кровавые пятна, а Инэвера с матерью замкнули шествие. Шатер представлял собой лабиринт белых матерчатых стен с многочисленными поворотами, которые возникали прежде, чем Инэвера успевала заметить. Пол был уже чист, крики раненых шарумов сделались глуше. За очередным поворотом белое – стены и потолок – вдруг стало черным, как будто день сменился ночью. За следующим – воцарилась такая тьма, что мать Инэверы в черных одеждах даль’тинг едва было видно и даже одетые в белое дама’тинг с помощницей превратились в призрачные силуэты. Кева резко остановилась, и Мелан, обойдя ее, отвела полог, который Инэвера сперва не разглядела. За ним удалось различить лишь каменную лестницу, что спускалась в непроглядный мрак. Камень холодил босые ноги, Мелан задернула полог, и тьма стала полной. Они медленно спускались, и Инэвера обмирала, боясь оступиться и увлечь за собой невесту Эверама.

Лестница оказалась милосердно короткой, хотя Инэвера и правда споткнулась, когда неожиданно достигла низа. Она быстро восстановила равновесие, и никто, похоже, не заметил ее неловкости.

В руке Кевы вспыхнул красный огонь, распространив зловещее свечение, которое позволило видеть друг друга, но не спасло от общего гнетущего мрака. Дама’тинг привела их к череде темных келий, вырубленных в материнской скальной породе. На стенах с обеих сторон были вырезаны метки.

– Жди с Мелан здесь, – бросила Кева Манвах и пригласила Инэверу в келью.

Инэвера поморщилась, когда за ними затворилась тяжелая дверь.

В углу виднелась каменная подставка, и дама’тинг положила на нее светящийся предмет. Он напоминал кусок угля, изрезанный горящими метками, но даже Инэвера поняла: это алагай хора.

Кости демона.

Кева повернулась к Инэвере, в ее руке сверкнул кривой клинок. При красном свете казалось, что он в крови.

Инэвера вскрикнула и попятилась, но сразу налетела на стену крохотной кельи. Дама’тинг поднесла лезвие к носу Инэверы, и та свела глаза, рассматривая.

– Боишься клинка? – спросила дама’тинг.

– Да, дама’тинг, – ответила Инэвера надтреснутым голосом.

– Закрой глаза, – приказала Кева.

Инэверу трясло от страха, но она подчинилась, и сердце ее гулко колотилось в ожидании стали, которая вот-вот пронзит плоть.

Но удар не последовал.

– Представь себе пальму, дочь ткачихи, – велела Кева.

Инэвера не поняла, зачем это нужно, но кивнула. Образ дался легко, благо она ежедневно вскарабкивалась на пальмы, ловко цепляясь за ствол, и собирала ветки для плетения.

– Пальма боится ветра? – спросила дама’тинг.

– Нет, дама’тинг.

– Что она делает?

– Гнется, дама’тинг.

– Эведжах учит нас, что страх и боль суть просто ветер, Инэвера, дочь Манвах. Пусть он веет, не задевая тебя.

– Да, дама’тинг.

– Повтори трижды.

– Страх и боль суть просто ветер, – произнесла Инэвера и глубоко вздохнула. – Страх и боль суть просто ветер. Страх и боль суть просто ветер.

– Открой глаза и встань на колени, – приказала Кева.

Когда Инэвера повиновалась, она добавила:

– Протяни ладонь.

Инэвере почудилось, что рука отделилась от нее, стала чужой, но не дрогнула. Невеста Эверама подняла ткань и надрезала предплечье, оставив яркую кровавую линию.

Инэвера сделала глубокий вдох, но не отпрянула и не вскрикнула. Страх и боль суть просто ветер.

Дама’тинг чуть подняла покрывало и лизнула нож, пробуя кровь Инэверы. Затем вложила его в поясные ножны и сильной рукой сдавила разрез, изливая кровь на горсть черных меченых костей.

Инэвера стиснула зубы. Страх и боль суть просто ветер.

Кости, когда на них пала кровь, засветились, и Инэвера поняла, что это тоже алагай хора. Ее кровь соприкасалась с костями демонов. При мысли об этом она содрогнулась.

Дама’тинг шагнула назад, негромко напевая и встряхивая кости, свечение которых усиливалось с каждой секундой.