Дневная битва - [29]
Ренна кивнула:
– Кем тебе приходится Лиша Свиток?
Арлен ритмично вздохнул три раза – вернейший признак того, что он принимал какое-то чувство или воспоминание, однако понять их было невозможно.
– Лиша Свиток – травница из Лощины Избавителя, но больше похожа на Селию Пустоцвет из Брука. Люди вытягиваются перед нею по струнке. Трактирщик из Ривербриджа сообщил, что Джардир похитил ее из Лощины и силком уложил в постель. Нужно выяснить, так ли это. Если сумею, возьму след. Если Джардир ее хоть пальцем тронул, я убью его.
Ренна улыбнулась:
– Иначе ты не был бы мужчиной моей любви. За то, что он сделал с тобой, меня и саму подмывает его убить.
– Даже не пытайся, Рен, – предостерег Арлен. – Ты ему не ровня, и не важно, чему научилась. Мы еще не родились на свет, а Джардир уже воевал с демонами.
Ренна пожала плечами:
– Ты не ответил на мой вопрос. Я не спросила, кто такая Лиша Свиток. Я поинтересовалась, кем Лиша Свиток приходится тебе. Красийцы, по слухам, уложили в постель много женщин, так почему ты спешишь ради этой одной?
– Она мой друг, – сказал Арлен.
– Ты говоришь о ней не как о друге. Ты весь напрягся. Заледенел. Я не могу прочесть твои мысли. Поэтому мне кажется, что ты темнишь.
Арлен взглянул на нее и вздохнул:
– Каких ты ждешь от меня слов, Рен? У тебя был свой Коби Рыбак, а у меня – свой.
– Коби Рыбак – один-единственный, – проговорила Ренна, и кровь застучала у нее в висках. – Папаша отваживал каждого, кто приходил на двор больше раза. А у тебя сколько было?
Арлен пожал плечами:
– Две или три.
– Да, спрос на тебя невелик. – Ренна сплюнула.
И почувствовала, как в ней просыпается монстр, демоническая сущность, вопиющая о насилии. Она сжала губы. Это слишком много, чтобы принять. Это расплющивает. Она напряглась, подавляя острое желание наброситься на него. И даже убить.
– А что? – озлился Арлен, он выдержал ее яростный взгляд и ответил сторицей: – Я должен был хранить верность, ибо наши отцы сторговали нас, как скотину? Я покинул Тиббетс-Брук, Рен, и возвращаться не собирался.
Ренна отпрянула. Арлен Тюк – одна только дума о нем, память о поцелуе на сеновале и ее слова зарока составляли для Ренны Таннер целый мир в юные годы. Грезы об Арлене помогли пережить тяжелые времена, которые сломили бы других. Да и сломили. Мысль о том, что тогда она ничего не значила для него и даже не вспоминалась, оказалась невыносимой.
Арлен бросился на нее, и она инстинктивно обнажила нож. Он оказался проворнее, схватил ее за руки и придержал с силой, достойной скального демона. Она рванулась прочь, но тщетно.
– Я не знал тогдашнюю девочку, – сказал Арлен. – Не знал и женщину, которой ты стала. Иначе бы немедленно повернул назад и забрал тебя с собой.
Ренна перестала бороться и посмотрела на него:
– Ты не лукавишь?
– Честное слово, – кивнул Арлен. – Ты спрашиваешь, были ли у меня женщины? Были, да. Но это прошлое, с которым покончено.
Он заключил ее лицо в ладони и приподнял его так, чтобы их глаза встретились.
– Мое будущее – Ренна Таннер.
Ренна отшвырнула нож, но, когда Арлен ее отпустил, все равно набросилась на него.
Глава 4
Второе пришествие
Они мчались до рассвета и перешли на шаг, лишь когда солнце выжгло ночную силу. Арлен свел их с дороги, уверенно направив Сумеречного Плясуна на тракт вестников, который так зарос и петлял, что был почти невидим. Тропа под ногами Ренны не исчезала, но открывалась впереди и смыкалась позади внезапно, словно Ренна брела сквозь густой туман.
Около полудня тропа превратилась в широкую дорогу вестников, и путники, перекусив и справив нужду, снова поехали верхом. Подобно дорогам в Ривербридже, эта, на Старохолмье, была каменной, но большей частью растрескалась и приросла огромными рытвинами, заполненными землей и густо покрытыми низкорослым кустарником и сорняками. Не раз пробивалось и дерево, выворачивая каменные глыбы, которые одевались в грязный мох. В других местах большие отрезки дороги не пострадали от времени, и плоское полотно из серого камня тянулось на мили без единой трещины.
– Как же перевозили такие здоровые камни? – подивилась Ренна.
– Никак, – ответил Арлен. – Замешивали грязевую кашу под названием «бетун», которая затвердевала в сплошной камень. Все дороги были такими, широкими и каменными, порой на сотни миль.
– И что с ними случилось?
Арлен сплюнул:
– Мир сделался слишком мал для больших дорог. Дорога на Старохолмье – едва не последняя. Природа не торопится их забрать, но в конце концов забирает.
– Мы проедем по ней далеко и быстро, – заметила Ренна.
– Да, но ночью придется гнать, – предупредил Арлен. – Полевых демонов тянет сюда, как свиней к корыту. Выползают из рытвин.
Ренна ухмыльнулась:
– Кто я такая, чтобы тревожиться? Со мной Избавитель!
Арлен насупился, и она рассмеялась.
Но вскоре ей стало не до смеха. Зарука уступила и согласилась на несколько сплетенных полосок кожи в качестве уздечки, но на этом ее покладистость закончилась. И Ренна только чудом не слетела на скаку, когда огромный энджирский мустанг во весь опор помчался по древнему шоссе, перемахивая через преграды и еле опережая орду полевых демонов, которые следовали по пятам.
