Дмитрий Красивый - [35]

На богатом пиру, последовавшем после венчального ритуала, новый великий суздальский и владимирский князь услышал немало лестных по своему адресу слов не только от князей и бояр суздальской земли, но даже от тверского князя Константина, третьего по счету сына убитого в Орде князя Михаила Ярославовича.

Князь Константин Михайлович чудом спасся во время жестокой ордынской резни. Сам Кавгадый разыскивал его, желая лишить жизни. Однако молодому тверскому князю повезло. Следуя совету своего отца Михаила, который отослал его к первой жене хана Узбека, он пытался упросить влиятельную женщину спасти его отца. Последняя, помня свое обещание, данное князю Михаилу при встрече, приказала своим людям отправиться к Кавгадыю и уговорить его не убивать обреченного тверского князя. Но люди ханши прибыли к месту заточения несчастного князя слишком поздно. К тому времени Михаил Ярославович был уже убит, а татары, вкупе с московскими людьми, избивали тверских бояр и грабили их имущество. Узнав, что князь Константин нашел себе убежище у любимой жены хана, Кавгадый отправился с жалобой к самому хану Узбеку. – Надо перебить этого Костэнэ и его людей! – уговаривал он ордынского повелителя. Но Узбек-хан оказался не таким податливым, как того хотел влиятельный татарский вельможа. К тому же до «повелителя правоверных» дошли вести об ограблении купеческого каравана, шедшего в столицу его ханства, да еще на подступе к Сараю. Молодой хан также услышал от прибывших из Сарая мурз, что в деле ограбления иноземных купцов замешан сын Кавгадыя – Сатай. Более того, сарайские люди утверждали, что Сатай стоял во главе ватаги разбойников! Мрачным сидел хан Узбек, окруженный муллами и мурзами, в своем походном кресле и с раздражением слушал прибежавшего Кавгадыя. – Неужели тебе мало смерти этого жалкого Мыхаыла?! – вопросил он, наконец, после продолжительного размышления. – Ты захотел убить даже его невинного сына? Похоже, что ты, Кавгадый, не мусульманин, а бесстыжий язычник! Когда ты в последний раз посещал мечеть?

– Совсем недавно, – заколебался огорошенный Кавгадый. Однако уверенный в своих силах и влиянии на хана, успокоился и, взяв себя в руки, добавил: – Я не часто хожу в мечеть, но молюсь Аллаху каждый день!

– Каждый день! – усмехнулся хан Узбек. – Это неправильно! Надо молиться Богу по восемь раз в день и даже чаще! И ходить в святую мечеть! Разве не так, святой имам?

– Воистину так, государь! – вскричал имам Ахмат, пытаясь отвлечь своего хана от ссоры с влиятельным мурзой. – Но Кавгадый был очень занят тем запутанным делом. Он даже на время позабыл свой долг истинного мусульманина…

– Это очень плохо, – успокоился хан Узбек. – Ладно, Кавгадый, тогда иди к своим людям и больше не вороши это дело! Хватит одной смерти! Я не буду сердить свою супругу и отдавать тебе на расправу людей Мыхаыла!

И действительно, князь Константин уцелел только благодаря случаю.

Однако как только он со своими боярами покинул шатер красавицы-жены хана, ханские люди задержали его и отвели под конвоем в стан московского князя Юрия. – Мы отдает тебе, Юрке, – сказал старший конвоя, мурза Асадай, представ перед Юрием Данииловичем, – этих пленников: Костэнэ и его бестолковых слуг. Веди их в свою Мосикэ!

С этим и отпустили Юрия Московского назад на Русь на великокняжеское венчание. Из татар во Владимир отправился зачитывать ханский ярлык мурза Ахмыл. Неизменный же спутник и покровитель московского князя Кавгадый остался в Орде.

– Великий хан меня не отпускает, – грустно сказал он князю Юрию на прощание. – Я сейчас очень нужен государю: тут расследуется серьезное дело!

– Видимо, действительно серьезное, – подумал, прощаясь с Кавгадыем, Юрий Московский. – Только бы не пострадал этот славный мурза! Тогда и мне не поздоровится!

Тверской князь Константин ехал во Владимир морально убитым: смерть отца потрясла его. – Если бы я не убежал к царице, то спас бы душу, а не жалкую жизнь, – думал он, сидя на телеге среди прочих пленников князя Юрия во время дальней езды. – Лучше бы татары убили меня тогда…Зачем мне эта жизнь? Что хорошего ждет меня в Юрьевом плену? Лучше бы разделил с отцом его судьбу! – И он, не стесняясь своих людей, горестно плакал в телеге, закрыв лицо обеими руками и раскачиваясь.

Но князь Юрий Даниилович вовсе не собирался убивать несчастного молодого князя Константина. – Пусть себе живет! – рассудил он. – Этот Константин мне теперь не враг, да и правитель из него никудышный! Татары так его поломали, что он теперь не князь, а безвольная тряпка…Я помню другого князя с таким именем – Константина Рязанского? Стоило ли его лишать жизни? Потом было столько вони по всей Руси! Да еще нажил себе лютых врагов из его сыновей и внуков! Нельзя повторять той ошибки…Даже следует приласкать этого напуганного Константина…Пусть он не первый сын убитого Михаила, а третий, но кто знает промыслы Господа: вдруг он со временем станет великим тверским князем…А если его женить? У меня ведь есть дочь на выданье – Сонечка! Пусть идет за этого дурня! Он приятен лицом и, я думаю, наделен достаточной мужской силой. А что еще моей дочери нужно: был бы дрын, а там – все образуется! – И новый великий суздальский князь начал постепенно, потихоньку, обхаживать своего тверского пленника. Сначала его освободили от конвоя, вернули ему боевого коня, сняли с его бояр оковы, а затем, по прибытии во Владимир, и вовсе «обласкали»: князь Константин теперь сидел за одним столом с Юрием Данииловичем, пил с ним вина и меды из одной братины и, совершенно успокоившись, славословил на венчальном пиру еще больше, нежели собственные бояре нового великого суздальского князя.