Дмитрий Кантемир - [5]
На стенах не было видно стражи: наемники собрались на выложенной терракотовыми плитами крыше главной башни. Капитаны Иоган Петер и Карло Касола играли и кегли. Во время правления Маврокордата при господарском дворе, как и в других западных странах, эта игра была в моде. Правда, с одним отличием: вместо кеглей здесь использовались пустые кувшины из-под вина, а вместо шаров – пушечные ядра.
Черепки разбитых кувшинов хрустели под ботфортами офицеров. Солдат сметал их в кучу. Другой принес вместо разбитых кувшинов целые, полные вина.
– Это последние, сударь.
– Постарайся стащить еще, – приказал Иоган Петер, поднимая ядро и взвешивая его в руке.
Солдат почесал затылок.
– Бабы сказали: еще раз поймают меня на кухне – ноги повыдергают!..
Все расхохотались.
Карло Касола опустошил кувшин и поставил его рядом с другими. Иоган Петер присел на корточки и стал целиться.
И тут открылись, пропуская всадника, крепостные ворота.
– Посмотрите-ка, кто это там? – крикнул Петер и запустил ядро. Оно стремительно покатилось по терракотовым плитам, опрокинуло один кувшин, другой. Когда ядро разнесло в черепки и третий кувшин, Карло Касола воскликнул – безо всякого, впрочем, энтузиазма:
– Браво, сеньор! И сегодня я тоже побит…
Снизу послышался какой-то странный грохот. Несколько солдат подошли к бойницам, стали смотреть вниз, во двор.
– Что там происходит? – присоединились к ним и оба офицера.
Солдаты недоуменно пожали плечами. Внизу кто-то выламывал алебардой двери тюрьмы.
– Вроде бы это капитан Декусарэ, – сказал один из наемников.
– Быть того не может! – отозвался другой. – Декусарэ служит у московитов!
– А я думаю… – вмешался третий.
– Попридержите языки, болваны! – заорал Иоган Петер во весь голос. Провел рукой но бедру и еще громче крикнул: – Шпагу!
– И шлем! – напомнил Карло Касола и пошатнулся! ноги плохо слушались его.
Когда наемники толпой высыпали во двор, тюремная дверь уже была разбита. Солдаты обнажили сабли и замерли в ожидании. Из глубины темницы донесся звон цепей. Потом послышались шаги по лестнице, и сдавленный голос узника произнес:
– Ты успел как нельзя вовремя, капитан! Опоздай ты хоть на час…
Из темноты показалось суровое лицо бывшего великого ворника Йордаки Русета. Иоган Петер и Карло Касола шагнули ему навстречу.
– Руки прочь от ворника! – крикнул капитан Декусарэ, становясь между боярином и наемниками.
Иоган Петер смерил его тяжелым взглядом, рассмеялся презрительно, и… началась схватка. Солдаты столпились вокруг. Видя, что ему одному против всех не устоять, Дан Декусарэ воскликнул:
– Волею и повелением господаря Дмитрия Водэ Кантемира, великий ворник Йордаки Русет свободен!
Иоган Петер взглянул на Карло Касола.
– На молдавском престоле, – сказал венецианец, – пока еще господарь Маврокордат…
– Пока еще! – отозвался капитан Декусарэ и бросил взгляд на ворота, в которые как раз въезжал капуши-баши в сопровождении стражников.
Арочные двери тронного зала распахнулись. Стражи, стоявшие у дверей, скрестили копья, преграждая путь. В зале вдруг стало тихо. Появился капуши-баши. Отстранив рукой копья, он ступил на мягкий персидский ко «вер. Бояре встали, посматривая одним глазом на турка, другим – на господаря. Маврокордат, переменившись в лице, остался сидеть на троне, неподвижный и обмякший.
Дойдя до середины зала, капуши-баши остановился. Наклонил голову – не столько в знак приветствия, сколько давая понять господарю, что и ему надлежит встать.
Наконец Маврокордат поднялся – медленно и тяжело. Спустился, покачиваясь, по ступенькам трона и направился к турку. В нескольких шагах от сановника он остановился и отвесил низкий поклон.
– Готов ли ты подчиниться воле нашего милостивейшего султана? – спросил капуши-баши.
– Да, – прошептал господарь.
– Какой бы она ни была?
– Какой бы ни была.
Капуши-баши извлек из длинного рукава черный шелковый платок и положил его на плечо Маврокордата. Затем начал читать фирман о низложении:
– Высочайший из государей, исповедующих христианство, виднейший из великих последователей Иисуса, бывший господарь Молдавии – да будут счастливы дни твои…
– Благодарю! – Николае Маврокордат низко опустил голову.
– Исполняя волю нашего высочайшего султана, владыки Вселенной, – продолжал капуши-баши, – сообщаю тебе, что ты признан виновным в недостатке усердия и в равнодушии к государственным делам…
Родика, раскрасневшись от радости, уткнулась лицом в плечо отца.
– Скорее, капитан! – торопила она Карло Касола. Освобождая ворника от оков, капитан украдкой взглянул на Родику и обольстительно улыбнулся.
– Знайте, сеньорита, что для меня было большой честью охранять самого богатого и могущественного молдавского боярина…
Йордаки Русет, разминая затекшие руки, посмотрел на перстень с рубином, что красовался на пальце венецианца.
– А-а! – сообразил тот. – Ну как же!.. – Сняв с пальца перстень, он вложил его в руку боярина. – Это ваш перстень, князь.
– Что-то прохладно, – намекнул Йордаки Русет.
– Ах да! – отозвался капитан. – И плащ тоже…
Иоган Петер, не владевший, в отличие от венецианца.
искусством лести, молча отстегнул саблю с серебряной гардой, передал ворнику. Потом взглянул на свои сафьяновые сапоги, опустился на землю и стал разуваться.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.