Дмитрий Донской - [4]

Дом Петра и Надеи стоял вымершим, а вот от соседа доносился стук топора — хозяин как ни в чем не бывало рубил дрова! Послушник подошел ближе, окликнул:

— Эй, ты живой?!

Мужик поднял голову, невесело усмехнулся:

— Я-то да, а вот у соседа все померли.

— Я знаю, помнишь, мы соседа твоего забирали.

— Помню, — мужик отложил топор, подошел ближе.

— А ты как живым остался-то?

Тот развел руками:

— Бог миловал. И меня, и всю семью.

— Да ну?!

Из-за угла сарая выглянул тот самый мальчонка, заметно подросший, снова сунул палец в нос и с любопытством уставился на отца с гостем. Мужик кивнул на огольца:

— Вона, все шестеро!

— Как тебя зовут-то? — обратился послушник к мальчонке.

— Ванятко… — засмущался тот.

— И все шестеро сыновья?

— А то! — горделиво подтвердил мужик. Из дома вышла, видно, жена, подошла, важно неся свой большой уже живот, протянула послушнику ковригу и что-то из снеди, завернутое в чистую тряпицу:

— Помолись за нас.

— Как зовут вас?

— Степан и Марья. Бондаря Михея мы, Бондаревы.

— Помолюсь…

Иван Красный в Звенигород не вернулся. Но не потому, что слег, а потому, что вдруг стал великим князем, в одночасье потеряв и старшего брата Симеона по прозвищу Гордый, и младшего Андрея, что мог прийти на замену Симеону, и даже митрополита Феогноста. Черная смерть не пожалела княжескую семью, остался из братьев один Иван.

В том и разница между князем и смердом, что смерд оставался лежать посреди своего обезлюдевшего двора, пока монахи не подберут или птицы плоть не расклюют, а князя, хотя и почерневшего, отпели и похоронили с честью. И оплакивать его было кому, хотя из всей семьи выжила только княгиня Мария и младший брат Иван. Бог миловал.

Мор пошел на убыль лишь зимой, то ли вымерли все, кого Господь себе прибрать решил, то ли язва стужи зимней испугалась… Только весной чуть пришла в себя осиротевшая Русь, снова зашевелились опустевшие было дворы, залаяли новые псы за тынами, замычала скотина, закудахтали куры. Но главное, послышались людские голоса и детский смех. Детский смех — первый признак того, что жизнь продолжается.

Сын великого князя

Иван Иванович стал московским князем. Теперь надо бы и в Орду за ярлыком на великое княжение ехать. Ханом обещано, что в случае смерти Симеона ярлык ему перейдет, но ордынским обещаниям верить, что весенней погоде, у ханов на один час сто мыслей разных. Им все русские князья что песок в реке — кто подарки дороже даст, того и ярлык.

В Орду Ивану не впервой, не раз бывал уже, в год рождения своего первенца ездил вместе с братьями, богатые дары возил, хана Джанибека задабривал. Любимая жена Александра дома страху натерпелась, не всегда князья из Орды живыми возвращались, не всегда и после долго жили. Но все обошлось, и с Иваном ничего не случилось, и младенец здоровеньким в октябре 6858 (1350) лета родился. Нарекли Димитрием в честь заступника Димитрия Солунского. Славный покровитель у маленького княжича.

И снова жена на сносях, а князю в дальний путь собираться. Но у него жизнь такова — не захочешь, а поедешь. Не ты, так другой ярлык возьмет, перекупай его тогда.

Но до князя в Орду отправился новый митрополит Алексий. Прежний Феогност давно готовил себе преемника, точно предчувствовал беду. Поставил Алексия своим наместником во Владимире, чтобы привыкал. Только Алексию что привыкать, он все время вместе с Феогностом, в его делах разбирался хорошо.

Русь давно от всех зависима. Князья перед каждым ордынским ханом спины гнут, подарки дорогие возят, но и митрополиты не меньше. Митрополитов над православными Руси Константинопольский патриарх ставит, они хотя и греки, а в Орду тоже ездят, тоже задабривают. Почему? До хана Узбека, который мусульманство принял, в Орде к священникам относились вежливо, не обижали. И Узбека митрополиту Петру тоже удалось замирить, а теперь каждое послабление подарками добывать надо, чтоб не брали в десять рук с церквей да монастырей.

Вот и получается, что ставят митрополитами в Царьграде, а утверждать приходится в Сарай-Берке. И в саму Византию без позволения Орды не проедешь, если нет подорожной, каждый обидеть может. Развел руками Алексий и отправился к хану. Правда, получилось, что к ханше, сам Джанибек в отлучке был, а правила за него разумная Тайдулла, в Золотой Орде так — жены да матери все в руки берут, если хана дома нет. И когда дома, их слово тоже не последнее, оттого подарки ханшам не хуже, чем их мужьям и сыновьям.

Новому митрополиту тяжело вдвойне. Алексий не грек, он русский, а таковых Царьград не жалует. Не верят греки, что русский среди православных сможет ничью сторону не блюсти, в стороне стоять. Тем паче московский Алексий. Сам он крепкого боярского рода Бяконтов. В монастырь ушел по своей воле, а ведь как старший сын мог все наследовать за отцом. Но оказалась тяга к духовному сильнее, на пятнадцатом годочке принял постриг, родители не противились, только отец условие поставил: далече в монастырь не уходить, семью не забывать. Алексий исполнил, во всем меру знал, и за монастырские дела болел, и за семейные, постригся в Благовещенском монастыре, что за Кремлем рядышком.