Дмитрий Донской - [2]

— Это еще не гости. Настоящие гости скоро нагрянут, — сказал он воеводе Димитрию Михайловичу Волынскому-Боброку.

Прав оказался московский князь. И недели не прошло, прибыли в Москву послы от Мамая, чванные, важные, пузатые. На каждом по два, по три халата, чтоб все знали: не простые они воины, а знать татарская. Скачут послы по Москве, замешкавшихся прохожих нагайками хлещут, конями топчут. Требуют послы от имени хана Мамая немыслимой дани, какую платила Русь при Узбеке. Если выплатить такую дань, то и без войны настанет земле нашей великое раззорение.

— А не заплатите дани, какую хан назначил, с войском явимся. Города русские в пепел обратим, тебя, князь Дмитрий, в Орде сгноим, а жену твою красавицу Евдокию хан себе в наложницы возьмет, — угрожают послы.

Рассердился Дмитрий, так стиснул рукоять меча, что даже костяшки пальцев побелели. Едва не зарубил послов татарских. Однако вовремя вспомнил совет наставника своего, митрополита Алексия: «Гнев, княже, в делах плохой советчик. Тебе перед Богом за всю Русь ответ держать». Пожалел Дмитрий, что нет больше с ним митрополита Алексия. Почил митрополит два года назад. Как бы пригодились теперь князю его мудрые советы!

— Ступайте и ждите! Скоро я сообщу вам ответ! — твердо сказал князь татарским послам.

БОЯРСКАЯ ДУМА

На другой день созвал князь боярскую думу. Собрались бояре, пришел митрополит Киприан, преемник Алексия. Немолод уже митрополит, да подтянут, крепок, хоть давно серебрятся у него в бороде седые пряди.

Испытующе смотрит князь на своих бояр. С ним ли они, не подведут ли в решающую минуту.

— Как поступим, бояре? Дадим ли татарам дань, как платили при Узбеке? спрашивает Дмитрий.

Переглядываются бояре. Чуют, что испытывает князь их мужество. Встает митрополит Киприан и говорит, опираясь на посох:

— Позволь вымолвить, княже. Если дать татарам такую дань, какую они хотят, они через год новую потребуют, еще больше прежней. Оскудеет Русь. А если вообще не заплатить татарам дани, не будет у нас времени подготовиться к сражению. Лучше пошлем мы им дань, но небольшую, а с данью отправим боярина Захара Тютчева. Пускай он выведает планы Мамая.

Прислушался князь Дмитрий к словам митрополита Киприана, кивнул одобрительно.

— Мудрые слова говоришь. Захар Тютчев сметлив да толков. Пускай собирается в Орду.

Отправился боярин Захар Тютчев с ордынскими послами, повез дань.

Въехав в Орду, поразился Тютчев тому, как она велика. Стояли в степи тысячи кибиток, а в середине ставки татарской — большой шатер. Ввели послы боярина в шатер, увидел он на войлочных подушках хана Мамая. Охраняют его татарские мурзы и наемники генуэские. Никому больше не доверяет Мамай. Сам хан маленький, желтый, злые глаза в пухлых щеках прячутся.

Большую силу имел темник Мамай в орде, многих ханов пережил, немало заговоров сплел, а теперь и сам ханом сделался. Хмуро смотрит Мамай на русского боярина. Донесли ему уже, что невелика дань. Ослушался, значит, князь Дмитрий его повеления.

Рядом с Мамаем сухонький человечек вертится — хазарин итильский. Служил он когда-то у князя Дмитрия в посольском приказе, а потом предал, к Мамаю переметнулся, толмачом стал. Цедит что-то Мамай сквозь зубы, а толмач переводит:

— Мало мне такой дани. Известно ли тебе, боярин русский, что с нами Олег Рязанский и Ягайло? Двинемся мы на Русь тремя ратями и накажем ее. А теперь скачи к своему князю. Казнить я тебя и после успею, как Москву сожгу.

Поскакал Захар Тютчев к князю Дмитрию, застал его на пиру у боярина Николая Вельяминова и поведал, что узнал он в ставке Мамая о предательстве Олега и Ягайло. Потемнел лицом Дмитрий Иоаннович. Ударил он кулаком по столу, опрокинул кубок.

— Что за народ мы такой! — воскликнул Дмитрий. — Неужели не можем стать сообща за нашу отчизну? И Олег Рязанский — русский, и в Ягайло по матери кровь русская течет, а предатели они, губители земли нашей!

Немедленно позвал князь воеводу Боброка и своего двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского и стал держать с ними совет. Задумался опытный воевода Боброк, верный помощник молодого князя. Не один шрам на теле у старого Боброка. Не счесть походов у него за плечами. И молодость его прошла в походных шатрах, там же и седина настигла. Покорял Боброк непокорную Тверь, а после, как заключили с ней мир, ходил на камских болгар, разбил их под Казанью, покорил двух ханов Москве и взял большую дань. Нет у Дмитрия воеводы надежнее и мудрее Боброка. Отдал он ему в жены сестру свою Анну.

— Нужно нам, княже, ускорить сбор ратей и выйти самим навстречу Мамаю. Спешить только надо, пока Ягайло и Олег не соединились с татарами, — говорит Боброк.

Повернулся князь к брату, ждет, что тот скажет. Молчит Владимир Серпуховской, лишь могучие плечи под кафтаном ходят. Все знают: немногоречив Владимир да храбр. В битве в самую сечу бросается, на охоте усталости не знает, на медведя и на лося в одиночку не боится ходить.

— Согласен я с Боброком. Не станем дожидаться татар, пойдем на них сами. Так всегда поступали наши предки, так и мы поступим. Только повели! — ответил князь Владимир Андреевич.