...Для того, чтобы жить - [5]

— Что ты наделал?! — крикнул Олег, глянув вверх.

Порвав палкой шпагат с пломбой, Сенька включил красную ручку экстренного торможения.

Поезд стал. Послышался милицейский свисток. Они выглянули. От паровоза бежал кондуктор с красным флажком. А от хвоста поезда приближался стрелок в зеленой фуражке.

Будто вихрь смахнул их с площадки. Не разбирая дороги, кинулись они вверх по косогору, туда, где виднелись деревья. Пробились через кусты, перемахнули ветхий заборчик и очутились в фруктовом саду. Затаились.

Донесся протяжный гудок паровоза. Когда вдали замер стук колес, ребята вздохнули облегченно: пронесло!

Феодал, а за ним и остальные пошли от дерева к дереву. Яблоки еще зеленые, груши и сливы — тоже. Зато в углу сада три дерева усеяны солнечными шариками крупных абрикосов. Трава под деревьями казалась оранжевой от опавших плодов.

Мальчишки кинулись на даровое угощение. Ну и абрикоски! Прямо медовые. Ешь, ешь и еще хочется.

— Вот дурачки — кошёлку не захватили! — пожалел Феодал.

— Ничего. В карманы, за пазуху наберем, — сказал Олег.

— В карманы! — передразнил Толька. — Сколько туда влезет?

— А тебе сколько нужно? — спросил Ванька, который больше всего на свете не любил жадных. — Кто не дает? Ешь еще!

— Ха! Сказал! — не унимался Феодал. — Они на базаре сейчас знаешь, сколько? Пять рублей! Понял?

— Ты хотел их на базар? — удивился Явор. — А я бы…

Послышался громкий переливчатый свист. И тотчас из-за кустов выскочили десятка полтора сельских ребят.

— Попались, урки?! — крикнул бежавший впереди здоровый парень с рыжими космами. — Бей жуликов!..

— Прижимай в угол!.. Тащи палки!.. Бей их комьями! — командовал высокий мальчишка в гимнастерке с оторванными рукавами, который, судя по всему, был у них за атамана.

Полетели здоровенные комья сухой глины. Как ни уворачивались, Сеньке попало в живот, Ивану — в плечо.

— Рогатки к бою! — Скомандовал Олег. — Выше пояса не целить! А то глаза повыстебаем!..

Маленькие кремушки, стремительно выброшенные резиной рогаток, сразу вывели нескольких противников из строя: кто схватился за бок, кто за ногу. Нападающие отступили за деревья, и стало их заметно меньше, чем вначале.

— Ага! Половина уже удрала! — радовался Явор.

И вдруг у Олега поплыли радужные круги перед глазами — кто-то сильно ударил по голове сзади. Вскрикнул, схватился за поясницу Феодал. Олег обернулся. За их спиной, на заборе, сидели четверо мальчишек с комьями земли в руках.

— Стреляй! — крикнул Толька. — А то они нас поубивают!

Олег выдернул из кармана пистолет.

— У него пистоль!.. Тикай, ребята! — закричали вокруг.

— Не бойся! — остановил их атаман. — Он деревянный!

— Деревянный?! Да я вас сейчас всех!..

Полыхнув огнем, пистолет оглушительно выстрелил. Мальчишки кубарем слетели с забора, а остальные с криком бросились врассыпную. Олег догнал атамана, дал подножку, и тот покатился по траве. Налетел было Феодал, но Олег оттолкнул его:

— Лежачего не бьют!.. А ты, атаман, поднимайся!

Опасливо косясь на черную рубчатую рукоять пугача, выглядывавшую из кармана Олега, атаман сел:

— Ну чего вам?..

— Не бойся. Не тронем, — пообещал Олег. — Вы зачем напали?

— А чего вам, других садов мало?.. Вишню обнесли!.. Ветки поломали! Забор поломали! — отчаянно выкрикивал атаман. — Раз он инвалид, так можно грабить? Да?!

— Да не трогали мы вишни! И не ломали ничего! Мы в первый раз тут, — вмешался Явор.

Постепенно атаман успокоился. Рассказал, что они с хутора Алёнина, в версте отсюда, из колхоза имени Парижской коммуны. Зовут его Гринька, а фамилия Котляров. Сад принадлежит Игнатию Савушкину, который потерял ногу в боях с белогвардейцами. Кто-то уже второй год разбойничает: струшивает фрукты с деревьев, ломает ветки. Вот они и решили подстеречь…

Олег тоже рассказал, как они сюда попали. Но окончательно убедился Гринька в том, что они говорят правду, только тогда, когда Олег дал ему посмотреть пугач, Гринька долго крутил его в руках, щелкал курком, удивлялся:

— Вот холера! Как правдышний!.. Бабахнул — аж сердце покатилось… Постреляют, думаю, нас сейчас, как цуциков!..

— Ты вот что. Зови дружков. Чего по кустам прячутся? — сказал Иван. — Небось, думают, что мы тебя живьем съели.

Гринька убежал и через несколько минут вернулся с двумя мальчишками. Познакомились. Большого, рыжего, звали Ермолаем, а того, что поменьше, черненького, — Левкой.

Расставались далеко за полдень. Сидели на шпалах в ожидании попутного поезда, и Олег рассказывал о приключениях Шерлока Холмса.

Гринька с Ермолаем и Левкой махали вслед, пока поворот не скрыл и их, и саму железнодорожную платформу.

* * *

Сигнал о том, что пора уже подумать о зиме, подала Сенькина мать, тетя Клава, принеся домой мешок щепок, которые она насобирала где-то по пути с работы. Теперь и Олег с Семеном стали везде высматривать: а нет ли тут чего-нибудь деревянненького? И тащили домой все: обрезки досок, чурбаки, выпрошенные на стройке, поломанные ящики от магазина. А чаще всего — сухие ветки деревьев.

Собрали по огромной куче. Сенька радовался:

— Вот хорошо! Может, и на две зимы хватит!

Но когда они сначала во дворе у Явора, а потом у Олега попилили дрова и сложили в сарай, расстроились оба: