...Для того, чтобы жить - [45]

Четыре ночи прошли спокойно. А на пятую началось… В пустом здании школы слышались Тимоше то чьи-то гулкие шаги, то будто бы грохот железа над головой, то неясное бормотание.

Перекрестившись, он поднялся на второй этаж. Включил свет. Заглянул в классы — никого. Осмотрел ляду, ведущую на чердак. На ней по-прежнему висел огромный амбарный замок. Но там, за запертой лядой, кто-то был. Тимоша чувствовал это. Он погасил свет, затаился.

Над головой хихикнули. Кто-то звонко чихнул. И тотчас послышался тихий, как шелест бумаги, голос:

— Будь здоров, чёртушка…

— Геть видсиля, нечиста сыла! — громко, чтобы подбодрить себя, крикнул Тимоша и забарабанил кулаком по ляде.

Минуту стояла тишина. И вдруг нечеловеческий тонкий визгливый голос завопил так, что зазвенело в ушах:

— Уйди… Уйди!.. Уйди!.. Уйди!..

Будто подхваченный вихрем, Тимоша слетел со стремянки и опрометью кинулся на первый этаж. А сзади все звенело:

— Уйди!.. Уйди!.. Уйди!..

К утру, когда Тимоша окончательно успокоился и стал даже подремывать, из канцелярии донесся шорох, потом удар, будто упало что-то мягкое.

Теперь Тимоша ничего не боялся: все знают, что нечистая сила не переносит света. А за окном уже занималась заря. Отпер дверь. В канцелярии никого. Окна закрыты. Откуда же был шум? Может, из-за двери, ведущей в пристройку?.. «Если заведующий не разрешил взламывать эту дверь, мы откроем другую!» — решил Тимоша и, прихватив лом, вышел во двор.

От двери пристройки, выходящей во двор, ключ был давно утерян, поэтому он, не церемонясь, загнал лом в щель и так нажал, что, сорвавшись с крючков и запоров, распахнулись сразу обе половинки. В лицо пахнуло застоявшимся, пропитанным пылью воздухом. Готовый ко всему, с ломом в руках, Тимоша прошел по лестнице вниз до входа в подвал, лично им забитого три года назад и заваленного ящиками и поломанными партами. Поднялся наверх до второго этажа и еще выше — до площадки с выходом на чердак. Этот выход он тоже, чтоб не баловались мальчишки, забил когда-то крест-накрест двумя досками. Везде все было в порядке, как всегда.

«Наверно, это мне померещилось», — думал он, спускаясь. И вдруг, глянув под ноги, чуть не заорал благим матом. Попятился, крестясь и приговаривая: «Чур! Чур меня, сатана!..»

На деревянных ступеньках лестницы виднелись овальные красные следы. Только что, когда он поднимался вверх, их не было! А теперь вот они: громадные, кровавые. Будто тут только что прошел смертельно раненный гигантский медведь. У следов не было начала, не было и конца. Три кровавых отпечатка на трех ступеньках посреди лестничного марша — и все!.. Они возникали из ниоткуда и исчезали в никуда…

Боком, боком, стараясь не смотреть вниз, и в то же время боясь наступить на кровавый след, Тимоша на цыпочках спустился к выходу. Захлопнул створки двери. Подпер их ломом. Сбегал за молотком и заколотил дверь громадными пятидюймовыми гвоздями намертво. Вытер рукавом рубахи вспотевший лоб, погрозил заколоченной двери громадным кулачищем и пошел прочь, бормоча:

— Шоб я ще туды пийшов? Та пропады воно пропадом, цие проклятуще мисце!..

После того как отзвучали громовые удары молотка и Тимоша, дождавшись своей сестры Глаши, пошел домой спать, ребята собрались в закоулке двора.

— Ну что вы наделали?! — сердито говорил Олег товарищам. — Совсем заигрались. Как маленькие. Все дело испортили… Ночью Феодал расчихался на чердаке…

— А что я могу сделать, если в нос пыли с паутиной набилось?! — оправдывался Толька.

— Мог бы рубашкой заткнуться!.. А чертиком зачем пищал?

— Ну ты, Курган, совсем деловой стал! — обиделся Толька. — Уже и пошухарить нельзя?.. Сам же смеялся, когда Тимоша кубарем с лестницы загудел!

— А ну вас! — махнул рукой Олег. — Конечно, засмеешься, когда вы все заржали, как жеребцы! — Он согнал с лица улыбку и строго спросил: — Ну а ты, Сенька, какого черта сегодня раньше всех приперся?

— Так я же лучше хотел… Я краски вам приготовить.

— А на лестнице зачем наследил?

Сенька виновато хлопал белесыми ресницами:

— А ты б не перелякався, колы дверь вдруг — раз! — и настежь?! Думал, сердце выскочит… Еле успел с краской в тот ящик заховаться — Тимоша прет и лом в руках держит!..

— Ну, а наследил-то почему? — строго допытывался Олег. — Договорились же по лестнице только босиком ходить.

— Так разве ж я знал, что краска на чуни плеснулась. Надел их, ступил пару раз… как глянул — следы!.. Я бы вытер, да слышу, Тимоша сверху спускаться начал. Чего ж мне делать? Содрал чуни и босиком зачимчиковал до пидвалу. Залез в ящик и не дышу…

— Раньше надо было не дышать! И не соваться, куда не просят! — сердито прервал Сенькин рассказ Олег. — Выходит, никто не виноват, да?.. Феодал расчихался и чертиком «зауйдикал». Ленька ему здоровья пожелал!.. Абдул расхихикался, как дурачок… Сенька следы оставил… А как мы теперь на чердак попадем?.. Вы же знаете, как Тимоша гвозди заколачивает! Вшестером зубами не вырвем!..

— Слушай, Олег. А может, мы не будем выдирать эти чертовы гвозди! — прищурившись, сказал Иван. — Пусть знают, что все наглухо заколочено. А мы возьмем и…

— Филёнку?! — догадался Олег. — Ну ты, Ванька!..