Артист взял места для себя, жены, сестер и горничной. Жена его, действительно, была во всех отношениях прекрасная, очаровательная женщина, как он ее сам описывал. Утром четырнадцатого июня (когда я в первый раз был на корабле), мистрис Уйатт захворала и умерла. Молодой муж был вне себя от горя, но обстоятельства никак не позволяли ему отложить его путешествие в Нью-Йорк. Необходимо было отвезти тело обожаемой жены к ее матери, но с другой стороны – предрассудки препятствовали сделать это открыто. Девять десятых пассажиров отказались бы скорее от своих мест, нежели согласились бы плыть с покойником.
Капитан Гарди посоветовал устроить это вот как: бальзамировать тело, закупорить его с большим количеством соли в ящик, и выдать за простую кладь. О смерти мистрис Уйатт было скрыто; а так как в списке имя ее было тоже внесено в числе отъезжающих, то нужно было непременно какое-нибудь подставное лицо, которое бы играло ее роль в продолжение всего путешествия. Горничная покойницы согласилась на это. Лишняя каюта, взятая для горничной при жизни ее госпожи, была оставлена и теперь за семейством Уйатт. В ней спала жена-самозванец каждую ночь. Днем же она исполняла, так искусно, как только могла, роль своей госпожи, которую (об этом заранее были наведены справки) никто из пассажиров не знал.
Так вот грустная разгадка всех моих предположений! Странно только, что я с тех пор редко сплю крепко по ночам. Одно лицо везде и всегда меня преследует, и всякий раз один и тот же истерический смех звучит в моих ушах и, верно, будет звучать вечно.
