Длинная Серебряная Ложка - [72]

— Сегодня уже поздно, но завтра обязательно поговорю с ним. Спрошу, можно ли издать твою книгу, если отредактировать хорошенько. А то всякие там мечи, драки, смертоубийства — ну не знаю, как-то непривычно все это. Кто такое читать станет?.. Маванви, ты меня слушаешь?

— Угумс, — отозвалась девочка, которая вцепилась в газету, как бульдог в мозговую кость. Истосковалась по печатному слову. Сейчас она читала объявление о продаже двух кресел и этажерки. Ей было все равно. Просто хотелось шуршать бумагой, вдыхать типографскую краску, видеть буквы, их формы.

— Мне пора совершать обход, — сиделка нетерпеливо топнула, но Маванви забилась в угол кровати и попросила жалобно.

— Оставишь?

— А если тебя застукают?

— Не застукают! Я наловчилась так читать, чтобы никто не заметил.

— Ну смотри у меня.

— Берта? — окликнула ее пациентка. — Ты мне правда поможешь?

— Куда мне деваться?

— Ты теперь моя фея-крестная, да?

— Можно и так сказать.

Окажись она настоящей феи-крестной, то не стала бы возиться с тыквой и мышами. Просто в один прекрасный день Золушке отошло бы все состояние в связи с внезапной и трагической кончиной ближайших родственниц. Но жизнь Маванви — не сказка. Нельзя допустить, чтобы фольклор и сюда просочился.

Ох, только бы успеть!

Она была вампиром, а значит не могла взывать к высшим силам. Придется действовать окольными путями. Выудив медальон, Берта раскрыла створки и увидела знакомое лицо, которое улыбалось ей уже столько лет напролет. И так будет всегда, что бы не случилось. Пусть хоть что-то в мире останется неизменным. Она поднесла медальон к губам, и ее дыхание осело на фотографии кристалликами льда.

"Попроси за меня, любовь моя. Пусть мне хватит времени."

ГЛАВА 11

Но не все наши герои со страхом заглядывают в будущее. Некоторые рассчитывают приятно скоротать ночку. Представьте себе женщину с идеально-гладкой, белоснежной кожей, огромными глазами и волосами цвета корицы. Ее можно было бы назвать красавицей, но впечатление подпорчено чересчур высоким, покатым лбом и скошенным подбородком. Среди сливок будапештского общества она известна как владелица модного ателье. В других кругах, не менее титулованных, ее именуют просто "Госпожа."

Она нежится в мраморной ванне наполненной жидкостью, ни цветом, ни консистенцией не напоминающей воду.

Это молоко.

Увы, ванны с кровью стали непозволительной роскошью даже для Мастера Вампиров. Поэтому их она принимает только по пятницам. Молочные же ванны ей порекомендовала венценосная тезка, а заодно и главная заказчица в ателье. Вампирша в свою очередь тоже поделилась с государыней парочкой проверенных рецептов красоты. Еще неделю императрица задумчиво поглядывала на фрейлин, но все же ограничилась масками из сырой говядины.

В ванную без стука врывается толстуха-горничная.

— Здравствуй, Дорка. Все ли готово к моему отъезду?

— Ох, госпожа, — стонет верная служанка, — Даже не знаю с чего и начать. Уж такая беда!

— Что, американцы опять взвинтили цены на хлопок?!

— Лучше б так. Помните амазонку, которую заказали у нас Ее Императорское Величество? Платье испорчено! Безнадежно.

— Так таки безнадежно? Нельзя ли подшить что-нибудь?

— Нет, госпожа. Там уже ничего не подошьешь, да у нас и ниток-то теперь нет. Дело в том, что ателье сгорело подчистую.

Как во время извержения гейзера, белые брызги взметнулись до потолка.

* * *

Изабель стояла у витрины магазина в Будапеште и смотрела на нежно-розовое шелковое платье, украшенное жемчугом и белыми лентами. С турнюра струились складки, уходя в бесконечность, изящная отделка корсажа ласкала взгляд, кружево на воротнике подчеркнуло бы тонкую шейку своей хозяйки. Счастливица та, для кого оно сшито. Наверное, у нее есть мужчина, ради которого стоит носить такие наряды. Наверное, он любит ее, и уж точно не игнорирует даже вежливое "Добрый вечер."

А вот если она, Изабель, наденет такое платье, обратит ли он внимание? Или как всегда пройдет мимо, даже не посмотрев? А может быть поинтересуется, где она убила его хозяйку? Нет, вряд ли. Он дал ей полную свободу — она может убивать кого и когда захочет, ведь это такая мелочь. Скорее скажет, что платье сидит на девушке нелепо, и ей следует подобрать что-то более подходящее. Подходящим он считает серые или черные платья, в которых Изабель выглядит еще более невзрачно, чем обычно. Он не хочет, чтобы ее замечали, но Изабель и не требуется чужое внимание.

"Идем."

Внезапно и тихо, он появился у нее за спиной, а слова не были произнесены вслух. Но разве это нужно, чтобы их услышали? Она давно научилась читать его мысли и почти отвыкла разговаривать.

Виктор взглянул через плечо. Ну конечно, плетется следом, как послушная собачонка. Даже дрессировать ее не нужно, в отличии от остальных. Или как его собственная тень, от которой никуда не денешься. Бесшумная, бесцветная, незаметная, она ничего не требовала и не спрашивала. Она могла быть ему послушной служанкой или любовницей, могла стать безжалостным убийцей, — ему стоило об этом лишь подумать. Она молча подчинялась, но иногда… Иногда Виктор ловил взгляд ее серых глаз и ему становилось не по себе. Потому что он и представить не мог, что творится у нее в голове. Остальные люди — да и большинство вампиров — были словно раскрытая книга. Хватало одного взгляда, чтобы оценить их. И, честно говоря, чаще всего они ровным счетом ничего из себя не представляли. Но мысли Изабель были наглухо скрыты от него, в то время как сама она видела его насквозь. Вернее, почти насквозь.