Дизайн. Курс статей - [3]
Формы можно разделить на геометрические и органические. Органические — это природные формы, вы можете их встретить в животном и растительном мире, так, например, морские волны, полоски зебры, паутина, снежинка и т. д. Органические формы, как правило, сложные, лучше всего рисовать их вручную. Геометрические формы — искусственные, созданные человеком (линия, треугольник, квадрат и др. — это простейшие геометрические формы, на основе их могут быть созданы более сложные).
Помимо органических и неорганических форм, можно еще выделить абстрактные формы. К ним можно отнести ранние формы визуальной письменной коммуникации: наскальные рисунки, символы, имеющие ритуальный смысл, например, символы солнца или луны. Рисунки и символы постепенно перешли в пиктограммы (например, египетские изображения — вид письменности, в котором предметы, действия, понятия их связи передаются с помощью обобщенных и упрощенных изображений, фигур, схем), идеограммы (стилизованные, упрощенные изображения, обозначавшие слова или понятия), и фонограммы (звуки, представленные рисунками, например, нота, или часть имени). Иероглифы, руны, и, в конце концов, вполне знакомые вам буквы — это все абстрактные формы. Кроме букв, существуют и другие современные абстрактные формы — это дорожные знаки, символы на кнопках вашего плеера, «места для инвалидов» в транспорте и т. д.
Если есть форма, то есть и контрформа (место, пространство вокруг формы). При работе мы всегда должны рассматривать, как работает (взаимодействует) внутри нашего рабочего пространства то, и другое.
О букве, не только как о форме, о письменной информации и ее организации мы поговорим потом отдельно, т. к. типографика достаточно самостоятельный предмет.
Светотень
Сочетая свет и тень, мы можем добиться многого: задать объем нашему изображению, создать иллюзию глубины, акцентировать внимание нашего зрителя на каком-либо объекте в нашей работе, или наоборот убрать какие-то элементы нашей композиции на задний план (сделать менее значимыми).
Лучше всего видны отношения между светом и тенью, оттенками, когда мы смотрим работу в черно-белом варианте. Если вы хотите проверить, насколько хорошо сбалансированы эти отношения, вы можете сделать свою работу в графическом редакторе черно-белой, и проверить себя. Иногда предварительные эскизы выполняются в черно-белом варианте, например, это справедливо для набросков, которые будут использованы при написании картины или при создании иллюстрации к книге, или при разработке логотипов, если брать за пример что-то ближе к рекламному дизайну.
Комбинируя черный и белый цвет мы можем создать различные оттенки серого, это называется градация.
Близкие по тону и яркости оттенки цвета в сочетании называются нюансом:
Соответственно, сильно отличающиеся по тону и яркости оттенки цвета называются контрастом:
Чем больше различие по тону и яркости — тем больше контраст. Максимальный контраст — это, например, сочетание черного и белого.
Оперируя светом и тенью, оттенками цветов, мы можем задать определенное настроение нашей работе. Так, например, преобладание темного сделает нашу работу мрачной, а преобладание светлого — более позитивной по настрою. Если в нашей работе использованы в основном контрастные цвета, то она будет казаться более грубой, тяжелой, давящей. Если же мы обратимся к нюансу, то наша работа получится более легкой, невесомой, возможно, мягкой, успокаивающей.
Объем и пространство (иллюзия глубины)
Как я уже говорила — мы с вами имеем дело с двухмерным пространством. Однако, мы можем создать в нем иллюзию объема и глубины, используя следующие средства: оперируя размером объектов, наложением объектов друг на друга, введением светотени и тона, перспективы.
Объем
Объем мы создаем за счет света и тени. Сравните рисунки: в первом случае мы имеем дело с плоским кругом, во втором — у нас уже получился шар, добавив свет и тень, мы создали иллюзию того, что наш шар объемен.
Пространство
Одна из особенностей нашего восприятия: удаленные объекты мы воспринимаем, как меньшие по размеру, чем те объекты, которые находятся ближе к нам. Т. е. рисуя одни объекты больше по размеру, чем иные, мы можем создать иллюзию того, что они ближе или дальше к нам. Об этом я упоминала, когда мы говорили о линии.
Накладывая один объект на другой, мы можем также создать впечатление, что они находятся дальше-ближе по отношению друг к другу. Посмотрите на рисунок: мы выставили все объекты в ряд, однако, возникает впечатление, что, например, ведра находятся к нам ближе чем розовые сапоги, и дальше от нас, чем коричневые.
Организовать пространство мы можем также при помощи светотени. Давайте вернемся к нашему шару:
Мы расположили наш объемный объект в пространстве при помощи света и тени. Кроме объемности шара и падающей тени эту иллюзию поддерживает и то, что мы ввели две плоскости: ту, на которой лежит шар, и которая ближе к нам, мы оставили светлой, а ту, что дальше от нас, и перед которой лежит шар, мы сделали темнее, чтобы создать иллюзию, что она дальше.
Можно сделать и наоборот: более близкое пространство темным, а удаленное светлым — это называется воздушная (атмосферная) перспектива. В обычной жизни, когда мы смотрим, допустим, на пейзаж, мы видим удаленные от нас объекты как бы сквозь толщу воздуха, поэтому объектам, находящимся вдали от нас, присущи менее контрастные и более нейтральные цвета. Соответственно, более яркие и насыщенные цвета присущи объектам, которые находятся ближе к нам. Т. е. в итоге, на наше восприятие глубины влияет не только свет и тень, но и насыщенность цвета, его оттенки.
Первая в России книга о патафизике – аномальной научной дисциплине и феномене, находящемся у истоков ключевых явлений искусства и культуры XX века, таких как абсурдизм, дада, футуризм, сюрреализм, ситуационизм и др. Само слово было изобретено школьниками из Ренна и чаще всего ассоциируется с одим из них – поэтом и драматургом Альфредом Жарри (1873–1907). В книге английского писателя, исследователя и композитора рассматриваются основные принципы, символика и предмет патафизики, а также даётся широкий взгляд на развитие патафизических идей в трудах и в жизни А.
Видеть картины, смотреть на них – это хорошо. Однако понимать, исследовать, расшифровывать, анализировать, интерпретировать – вот истинное счастье и восторг. Этот оригинальный художественный рассказ, наполненный историями об искусстве, о людях, которые стоят за ним, и за деталями, которые иногда слишком сложно заметить, поражает своей высотой взглядов, необъятностью знаний и глубиной анализа. Команда «Артхива» не знает границ ни во времени, ни в пространстве. Их завораживает все, что касается творческого духа человека. Это истории искусства, которые выполнят все свои цели: научат определять формы и находить в них смысл, помещать их в контекст и замечать зачастую невидимое.
Книга «Чертополох и терн» — результат многолетнего исследовательского труда, панорама социальной и политической истории Европы с XIV по XXI вв. через призму истории живописи. Холст, фреска, картина — это образ общества. Анализируя произведение искусства, можно понять динамику европейской истории — постоянный выбор между республикой и империей, между верой и идеологией. Вторая часть книги — «Возрождение Возрождения» — посвящена истории живописи от возникновения маньеризма до XXI в. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
«Фотография – это ложь. Подумайте сами: фотографы создают двухмерные, зачастую напрочь лишенные цвета изображения и надеются, что все поверят, будто всё так и было на самом деле. Удивительнее всего то, что люди клюют на это с необычайной легкостью, словно желая быть обманутыми. Более того, они упорно верят, что сфотографировать можно только то, что на самом деле находится перед глазами. Зритель – ленивый эгоцентрист, не желающий тратить ни одной лишней секунды на то, что ему кажется неинтересным и недостаточно простым для понимания.
Книга голландского историка Шенга Схейена – самая полная на сегодняшний день биография Сергея Дягилева (1872–1929). Дягилев мечтал стать певцом, композитором, художественным критиком, но взялся сочинять куда более таинственное и глобальное произведение – образ будущего искусства. Умение уловить и вывести на свет новое, небывалое – самая суть его гения. Дягилевские «Русские сезоны» на сто лет вперед определили репутацию искусства России как самого передового, экстраординарного и захватывающего балетного явления. Провидец и тиран, ловец душ и неисправимый одиночка, визионер и провокатор, он слышал музыку раньше сочинившего ее композитора и видел танец прежде первого па.
Книга посвящена истории отечественной фотографии в ее наиболее драматичный период с 1917 по 1955 годы, когда новые фотографические школы боролись с традиционными, менялись приоритеты, государство стремилось взять фотографию под контроль, репрессируя одних фотографов и поддерживая других, в попытке превратить фотографию в орудие политической пропаганды. Однако в это же время (1925–1935) русская фотография переживала свой «золотой век» и была одной из самых интересных и авангардных в мире. Кадры Второй мировой войны, сделанные советскими фотографами, также вошли в золотой фонд мировой фотографии. Книга адресована широкому кругу специалистов и любителей фотографии, культурологам и историкам культуры.