Диверсанты. Легенда Лубянки – Яков Серебрянский - [144]

«Председательствующий объявляет судебное заседание открытым, а также о том, что подлежит рассмотрению дело по обвинению СЕРЕБРЯНСКОЙ Полины Натановны в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 17–58-Iа, 58-II УК РСФСР.

Председательствующий удостоверяется в самоличности подсудимой, которая сообщила о себе нижеследующие биографические данные: СЕРЕБРЯНСКАЯ Полина Натановна, 1899 года рождения, урож. гор. Баку, состояла чл. ВКП(б) с 1924 г., до ареста являлась сотрудницей спецгруппы ГУГБ НКВД. Арестована 10 ноября 1938 г.

^{Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР в отношении Серебрянского Я.И. от 7 июля 1941 г.}

^{Приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР в отношении Серебрянского Я.И. от 7 июля 1941 г. (Продолжение.)}

Председательствующий опрашивает подсудимую, вручена ли ей копия обвинительного заключения. Подсудимая отвечает утвердительно.

Подсудимой разъяснены ее права и объявлен состав суда. Ходатайств и отвода составу суда подсудимой не заявлено.

Председательствующий зачитывает обвинительное заключение и спрашивает подсудимую, понятно ли предъявленное ей обвинение и признает ли она себя виновной.

Подсудимая СЕРЕБРЯНСКАЯ показала: Я виновной себя не признаю. Я следователю и пом. нач. след-части заявляла, что о шпионской деятельности моего мука СЕРЕБРЯНСКОГО я узнала только в 1940 году на следствии, когда мне зачитывали его показания.

Председательствующий: Но вы ведь на предварительном следствии давали иного рода показания.

Подсудимая: Да, на предварительном следствии я оклеветала себя, так как устала от допросов.

Председательствующий: Вы где работали с мужем – СЕРЕБРЯНСКИМ Я.И.?

Подсудимая: Я работала вместе с мужем во Франции по линии ИНО ОГПУ НКВД.

Председательствующий: Значит, вы свои показания, которые давали на предварительном следствии, не подтверждаете?

Подсудимая: Нет, не подтверждаю.

Председательствующий объявляет судебное следствие оконченным и предоставляет последнее слово подсудимой.

Последнее слово подсудимой: Я прошу суд учесть все то, что я показала на суде.

Суд удаляется на совещание.

По возвращении суда из совещательной комнаты председательствующий оглашает приговор и разъясняет приговор, после чего судебное заседание объявляется закрытым.

Мера пресечения осужденной СЕРЕБРЯНСКОЙ оставлена прежней: содержание под стражей»[291].

Военная коллегия Верховного Суда, в составе председательствующего, военюриста 1-го ранга Буканова, двух членов коллегии и секретаря, военного юриста 3-го ранга Шур, зачитала приговор:

«В закрытом судебном заседании в гор. Москве 7 июля 1941 года рассмотрела дело по обвинению:

СЕРЕБРЯНСКОЙ Полины Натановны, 1899 года рождения, быв. сотрудницы спецгруппы ГУГБ НКВД, – в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 17-58-Iа, 58-II УК РСФСР.

Предварительным и судебным следствием установлено, что СЕРЕБРЯНСКАЯ, будучи сотрудницей спецгруппы ГУГБ НКВД, являлась соучастницей по к/р. деятельности своего мужа, быв. начальника спецгруппы ГУГБ НКВД СЕРЕБРЯНСКОГО Я.И. – шпиона английской и французской разведок, т.е. совершила преступление по ст. ст. 17-58-Iа, 58-II УК РСФСР.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 319 и 320 УПК, Военная коллегия Верховного Суда Союза ССР

ПРИГОВОРИЛА

СЕРЕБРЯНСКУЮ Полину Натановну подвергнуть лишению свободы на 10 лет, с поражением в избирательных правах на 5 лет, с конфискацией имущества.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит»[292].

В тот же день были приговорены к расстрелу ближайшие сотрудники Серебрянского: С.М. Перевозников и В.Я. Сыркина. Еще раньше, 20 сентября 1938 года, расстреляли Т.С. Малли, 20 февраля 1939 года – Г.Н. Косенко, 3 марта 1939 года – А.Н. Турыжникова, 29 января 1940 года С.М. Шпигельглаза, 9 марта 1940 года – А.И. Сыркина (Бернарди).

Однако приговор, вынесенный Серебрянскому, не был приведен в исполнение.

18 июля 1941 года, когда немецкими войсками уже были оккупированы почти вся Белоруссия, Западная Украина, Прибалтика, вышло Постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск». В подготовке Постановления участвовали Г.М. Маленков (председатель), Л.П. Берия, В.Н. Меркулов, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии П.К. Пономаренко, представители ЦК компартий Латвии, Литвы и Эстонии и П.А. Судоплатов. В нем, в частности, указывалось:

«Задача заключается в том, чтобы создать невыносимые условия для германских интервентов, дезорганизовать их связь, транспорт и сами воинские части, срывать все их мероприятия, уничтожать захватчиков и их пособников, всемерно помогать созданию конных и пеших партизанских отрядов, диверсионных и истребительных групп, развернуть сеть наших большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов…»[293].

Конечно, это политическое, подчеркиваем – политическое, постановление можно критиковать с военно-прикладной точки зрения. Что, собственно, и делают многие современные историки и военные. Грешат этим в своих мемуарах, вышедших после 1991 года, иногда и те, кто в годы Великой Отечественной войны неукоснительно его исполнял.

На наш взгляд, основная задача данного документа заключалась в мобилизации партийного актива на местах, и в этом смысле оно свою задачу выполнило. Кроме того, в постановлении совершенно четко указывались основные направления кадровой работы, кроме того, жестко звучало требование о личном примере партийных руководителей. А решение практических вопросов осуществлялось через совершенно секретные приказы наркомов обороны, внутренних дел и подчиненных им структур.