Диверсанты. Легенда Лубянки – Яков Серебрянский - [141]

.

Первым начальником войск Особой группы при наркоме НКВД стал комбриг П.М. Богданов[276], один из руководителей Управления пожарной охраны НКВД. Заместителем П.М. Богданова был назначен полковник М.Ф. Орлов[277], до мая 1941 года занимавший должность начальника Себежского (Псковская обл.) военного училища НКВД[278]. На должности комиссара находился инженер, впоследствии офицер-чекист А.А. Максимов[279]. Начальником штаба войск Особой группы стал подполковник В.В. Гриднёв[280]. Формирование войск, повторим, велось в Москве, на стадионе «Динамо».

Комплектование спецназа происходило из состава наркоматов внутренних дел и государственной безопасности, из курсантов Высшей школы НКВД СССР и курсов усовершенствования НКГБ СССР, из НКВД–НКГБ республик и УНКВД–УНКГБ краев и областей, из представителей саперных подразделений Дивизии особого назначения НКВД СССР им. Ф.Э. Дзержинского и 3-го полка МПВО НКВД СССР, из служащих милиции и пожарной охраны НКВД СССР, из спортсменов Центрального института физической культуры и добровольных спортивных обществ, из комсомольцев по разверстке ЦК ВЛКСМ и, наконец, из спецконтингента Коминтерна.

В специальный отряд при Особой группе уже на пятый день после нападения на СССР были откомандированы 140 слушателей основного отделения Высшей школы НКВД. 27 июня 1941 года его пополнили 156 слушателей курсов усовершенствования руководящего состава Высшей школы, 17 июля – 148 слушателей литовского, латвийского, польского, чехословацкого и румынского курсов.

На момент формирования подразделение спецназа организационно состояло из пяти отрядов по сто человек в каждом, а также саперно-подрывной роты (90 человек). Через несколько дней войска Особой группы были переформированы в две бригады: 1-ю (командир – полковник М.Ф. Орлов) и 2-ю (командир – подполковник Н.Е. Рохлин).

1-я бригада была сформирована 6 июля в составе четырех батальонов:

1-го – из личного состава слушателей учебных заведений НКВД и НКГБ;

2-го – из спецрезерва Коминтерна, костяк которого составляли бывшие бойцы и командиры испанских интернациональных бригад;

3-го и 4-го – из спортсменов Центрального института физкультуры и спортивных обществ Москвы, а также добровольцев из числа рабочей молодежи.

2-я бригада была сформирована 16 июля 1941 года. Ее костяк составили сотрудники органов госбезопасности и внутренних дел, в том числе милиции и пожарной охраны, и добровольцы из числа студентов московских вузов.

Батальоны 2-й бригады делились на отряды, отряды – на спецгруппы.

В штатах войск Особой группы числились также три отдельные роты: саперно-подрывная, связи и автомобильная. Напрямую группе подчинялась школа специалистов (разведчиков и диверсантов).

К концу июня советским вождям стало ясно, что на фронтах складывается крайне неблагоприятная для Красной армии ситуация. Через неделю после начала войны, 29 июня 1941 года, вышла совместная директива ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков». В ней, в частности указывалось:

«В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т.д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия»[281].

Из текста директивы можно сделать вывод, что организация партизанских и диверсионных действий в тылу немецких войск высшим военно-политическим руководством СССР рассматривалась не только как задача вооруженных сил, но и как одна из важнейших задач партийных и советских органов. Несомненно, что с чисто военной точки зрения данный документ был пропагандистским лозунгом, поскольку никакой руководящей партийной или государственной структуры, предназначенной «для разжигания партизанской войны», летом 1941 года не существовало. Но с другой стороны, директива имела колоссальное политическое значение. В тяжелейших условиях, когда многие местные органы власти в прифронтовых районах были деморализованы, она мобилизовала всех, чей дух не сломился перед лицом наступающего врага, кто, даже оказавшись за линией фронта, мог собрать силы для ведения борьбы с противником.

После выхода указанной директивы в различных военных и политических структурах началась (а кое-где и продолжилась) работа по организации партизанских отрядов. Несмотря на многочисленные конъюнктурные искажения в 1980–1990-е гг. роли органов государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне, следует признать, что ведущую роль в начальный период войны играли структуры НКГБ – НКВД.

«Именно на первом трагическом этапе войны, – вспоминает П.А. Судоплатов, – органы госбезопасности и внутренних дел сыграли одну из ведущих, а в ряде районов главную роль в развертывании партизанского движения. И это было естественно, поскольку в отличие от партийно-хозяйственного актива органы НКВД и их агентурный аппарат уже более двух лет действовали в сложной оперативной обстановке на приграничных территориях, широко используя методы конспиративной работы. Их можно было гораздо быстрее переориентировать на борьбу с противником, сбор разведданных, действия на его коммуникациях, базах и т.п.