Диверсант - [30]
Я мигом натянул поводья, и с неслышным грохотом ловушка судьбы захлопнулась. Полно, да есть ли в самом деле свобода воли, о коей с таким жаром толкуют философы, или слова их и стройные логические построения — всего лишь сотрясания воздуха?
Есть у меня одна слабость, какой я стыжусь, а окружающим стараюсь не показывать. Им, сволочам, лишь подсказку дай где у тебя уязвимое место, тут же норовят вонзить туда что-нибудь острое, да там еще и провернуть. Думаю, вы уже поняли, что я ненавижу детский плач. Сразу меня трясти начинает, хочется куда-то бежать, кого-то спасать, ломать шею хищнику, и так далее.
Я проломился сквозь придорожные кусты, как ледокол «Ленин» сквозь арктические льды. В спину с досадой кричал что-то Стефан, брошенный мной жеребец недоуменно заржал, мерно шелестели зеленой листвой деревья. Через несколько шагов кусты закончились, и я обнаружил маленькую поляну. Одним взглядом я охватил всю картину: перевернутая на бок тачка, из которой высыпалось какое-то тряпье и оловянная посуда, потухший костер, покрытый седой золой и трое людей.
Молодая женщина лежала лицом вверх, и над ней мерно жужжали крупные золотистые мухи. Судя по всему она была мертва уже несколько часов. В ярде от нее, прямо на траве бился в судорогах мальчик лет двух. С другой стороны костра сидел мужчина, опираясь спиной о ствол дерева. Глаза его были закрыты, на виске часто билась синяя жилка. Я осторожно взял на руки ребенка, тот судорожно всхлипнул и замолчал. И сколько я не прижимался ухом к его груди, так и не услышал сердцебиения.
Где- то недалеко звонко журчала вода, ручей я обнаружил в паре шагов от поляны. Мужчина коротко простонал, когда я осторожно приподнял его голову. Пересохшие губы дрогнули, ловя струйку прохладной воды. Мужчина закашлялся кровью, я небрежно смахнул с лица алые капли, глаза умирающего открылись.
— Кто ты? — просипел он.
— Прохожий, — пожал я плечами.
— Жена… жена и сын…
— Мертвы.
— Все зря, — как-то криво усмехнулся он, — от судьбы не уйдешь.
Мужчина помолчал, словно собираясь с силами, а затем что-то прошептал. Я наклонился поближе, и на этот раз отчетливо разобрал:
— Беги, дурак!
Пожав плечами, я потянул ворот его куртки в стороны, больно уж плотно стянуты завязки на горле, наверняка мешают дышать. В тот же момент выглянувшее солнце осветило прогалину словно мощным прожектором, и я застыл, как вкопанный. Сердце забилось пойманной птицей, словно пытаясь убежать, улететь отсюда подальше.
На шее больного, под самым воротом я увидел огромную, чуть ли не с кулак опухоль. Вся кожа вокруг почернела словно уголь, венчала опухоль гноящаяся язва. Судорожно сглотнув, я бросился обратно на дорогу. Торопясь и ломая ногти, вырвал из седельной сумки флягу с бренди и щедро, не жалея, плеснул себе в лицо. Тут же начал тереть кожу лица, не обращая внимания на резь в глазах.
— Что случилось? — крикнул Стефан.
Я не отвечал. Руки у меня тряслись, ноги подгибались, и я молился в душе всем богам, кто слышат, чтобы пронесло. Должны же они хоть раз вмешаться в мою жизнь, не так уж и часто я молю их о помощи!
— Да что с тобой? — так рассержено рявкнул Стефан, что из кустов панически маша крыльями, вспорхнула какая-то птаха. Насторожась, он двинул жеребца ко мне, правая рука упала на рукоять меча.
— Стой где стоишь, — поспешно крикнул я. И, собравшись с духом, признав наконец очевидное, протолкнул сквозь помертвевшие губы:
— Дальше пойдешь без меня. Мой путь, похоже, окончен.
— Солнце голову напекло? — вкрадчиво спросил Стефан, незаметно горяча коня. Решил, похоже, что из кустов меня держат под прицелом арбалета, вот и несу всякую чушь.
— Там на поляне, — с трудом выговорил я, — люди, погибшие от чумы.
— Ты подходил к ним?
— Да. Я трогал их и их вещи, а один кашлянул кровью прямо мне в лицо.
Стефан молчал, как-то сразу осунувшись, губы его плотно сжались. Через мгновение я продолжил:
— Вот видишь, и на старуху бывает проруха. Ты был прав, когда советовал не лезть в эти кусты.
— Может все еще обойдется? — неуверенно проговорил Стефан.
— Не исключено, — легко согласился я. — Если я прямо сейчас перережу себе горло, хоть мучиться не буду.
С минуту мы молча глядели друг другу в глаза, затем он развернул коня и медленно потрусил дальше. Я глядел ему вслед, пока Стефан не скрылся за поворотом, затем завел своего жеребца на поляну. Тот, чуя неладное, косил блестящим глазом и пробовал упираться. Я расседлал его и пустил пастись, потом разжег костер. Прохладный ветер мягко ерошил мои волосы, а я все никак не мог осознать и прочувствовать, что всей жизни мне осталось дай бог пару недель. Все, что я смогу через несколько дней — это метаться в горячечном бреду и громко кричать от боли.
Вот уж не думал, не гадал, что столкнусь с Черной Смертью! Что же мне про нее известно? Болезнь эта докатилась до Европы из таинственных глубин Азии. Сотню лет назад эта зараза выкосила почти все население континента, после чего Папа Римский вынужденно разрешил католикам многоженство. Устрашился, как поговаривают, вымиранию христианских государств.
И до сих пор в Европе откуда не возьмись появляется бубонная чума, безжалостно пожирая целые города. Орден госпитальеров, выдвинувшийся на борьбе с Черной Смертью, и поныне уважаем во всех государствах за проявляемые монахами безрассудные храбрость и человеколюбие, временами граничащие с безумием. Не каждый, согласитесь, добровольно готов совать голову в пасть льву.
В двадцать первом веке он учился исцелять, а в пятнадцатом ему пришлось убивать. Роберт Смирнов, он же Робер де Могуле, вступив в Третий орден францисканцев, стремился стать лучшим, доказать свою незаменимость. Его наконец оценили, доверили охранять последнюю надежду растерзанной англичанами Франции. С первого взгляда он понял, что это Та Самая, Единственная…Но отчего-то кажется, что порученная ему миссия – с двойным дном.Как он должен будет поступить, если король в конце концов решит, что мертвая героиня лучше живой сестры? И есть ли шанс у простого рыцаря завоевать любовь принцессы?
Когда-то, шесть веков тому вперед, Роберт Смирнов мечтал стать хирургом. Но теперь он хорошо обученный воин и послушник Третьего ордена францисканцев. Скрываясь под маской личного лекаря, он охраняет Орлеанскую Деву.Жанна ведет французов от победы к победе, и все чаще англичане с бургундцами пытаются ее погубить. Но всякий раз на пути врагов встает шевалье Робер де Могуле. Он влюблен в Деву без памяти и считает ее чуть ли не святой. Не упускает ли Робер чего-то важного?Кто стоит за спинами заговорщиков, мечтающих свергнуть Карла VII? Отчего французы сдали Париж бургундцам, и что за таинственный корабль бороздит воды Ла-Манша?И как ты должен поступить, когда Наставник приказывает убить отца твоей любимой?
По дорогам Англии движутся пятеро воинов-францисканцев, чья задача — освободить из плена дядю французского короля.У каждого из них своя тайна. Шевалье Роберу де Армуаз приказано отравить спасенного узника, ведь герцог Орлеанский не должен ступить на берег Франции. В отряде есть предатель, но вот кому он служит? А кто-то из воинов предназначен в палачи самому Роберу и после убийства герцога должен оборвать нить, ведущую к заказчику преступления.Удастся ли бывшему нашему современнику Роберту Смирнову вернуться во Францию? Сумеет ли Орлеанская Дева избежать костра? И кто они, члены тайного ордена «Розы и креста», подмявшие под себя все английское королевство?
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Великий французский король Людовик ХIV, Король-Солнце, прославился не только выдающимися историческими деяниями, но и громкими любовными похождениями. Он осыпал фавориток сказочными милостями, возвышал их до уровня своей законной супруги Марии-Терезии, а побочных детей уравнивал с законными. Не одна француженка лелеяла мечту завоевать любовь короля, дабы вкусить от монарших щедрот. Но были ли так уж счастливы дамы, входившие в окружение короля? Кто разрушил намерение Людовика вступить в брак с любимой девушкой? Отчего в возрасте всего 30 лет постриглась в монахини его фаворитка Луиза де Лавальер? Почему мать семерых детей короля маркиза де Монтеспан была бесцеремонно изгнана из своих покоев в Версальском дворце? По какой причине не могла воспользоваться всеми правами законной супруги тайная жена короля мадам де Ментенон, посвятившая более трех десятков лет поддержанию образа великого монарха? Почему не удалось выйти замуж за любимого человека кузине Людовика, Великой Мадмуазель? Сколько женских судеб было принесено в жертву политическим замыслам короля? Обо всем этом в пикантных подробностях рассказано в книге известного автора Наталии Сотниковой «Король-Солнце и его прекрасные дамы».
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.