Диверос. Книга первая - [49]

– Сигилль, это я, – негромко ответил Эльдрик

Тишина. Ни единого звука. Долгие-долгие секунды. Он считал их по сердечным ударам.

– Заходи…

Эльдрик осторожно приоткрыл дверь. В комнате было темно, даже огонь в камине не горел. И ощутимо прохладно. Сигилль сидела у окна, и ее силуэт выделялся на фоне быстро темнеющего неба.

– Что это у тебя? – спросила она.

– Это… – он посмотрел на цветок, не зная, что сказать. – Это Фремм попросила принести тебе.

– Зачем?

– Чтобы тебе было, что разбить об мою голову.

– А я должна?

– Нет, но ты можешь захотеть после того, что я тебе скажу.

– Хорошо, – Сигилль указала на стол, стоящий рядом с кроватью. – Тогда пока поставь сюда.

Поставив цветок, Эльдрик сел рядом. В комнате снова установилась тишина. Еле слышные звуки обычной вечерней жизни, с трудом проникавшие сюда, казались отголосками чего-то совсем далекого, чужого.

– Спасибо, что согласилась поговорить.

– Я не соглашалась говорить с тобой, – возразила Сигилль. – Эта девочка, санорра, права – нам давно уже не о чем разговаривать. Я согласилась выслушать тебя. Но пока ты ничего не сказал.

В комнате становилось все темнее. Но, как ни странно, в этой темноте Эльдрик впервые ощутил нечто, чего не чувствовал давно: она действительно готова была его слушать. Более того, она ждала, что он скажет. Может, это было лишь иллюзией, но это было так. И он почувствовал себя идущим по тонкой рейке над бездонной пропастью.

– Сигилль… – начал он нерешительно, – я знаю, что виноват перед тобой. Так виноват, что не имею даже права просить прощения у тебя и у Фремм. Сейчас, спустя годы, я понимаю, что именно то, что я сделал, стало причиной всего, что случилось, всего, что ты пережила. За всю твою боль я один буду виновен до конца жизни.

Сигилль молчала.

– Никогда и не при каких обстоятельствах, я не забуду этого. Но я хочу, чтобы ты знала: того, кто все это совершил, больше нет. Он погребен под одной могильной плитой с моим братом. Я бы, не раздумывая отдал всю свою кровь, чтобы смыть из твоей памяти все воспоминания о том, что случилось. Если бы можно было бы заплатить своей жизнью за то, чтобы этого никогда не произошло – я сделал бы это с радостью. За возможность видеть вас счастливыми, я готов отдать все, что у меня есть. И так было всегда. Я совершил много плохого, но лишь только потому, что хотел быть рядом с тобой. Рядом с вами. Но это не может быть мне оправданием ни в ваших, ни даже в моих собственных глазах.

Снова наступила тишина.

– Чего же ты тогда хочешь? – спросила Сигилль. – Зачем ты пришел?

– Сегодня я внезапно задумался, что для меня важнее: ваше счастье, или твое прощение. И понял, что одно совершенно не подразумевает другое. Но я должен был сказать тебе то, что сказал. И я благодарю тебя за то, что ты меня выслушала. Знай, что с этого дня вы вольны поступать так, как пожелаете. И если вы захотите уехать… Каким бы не было ваше решение, я не откажусь от Фремм, и не стану менять своих распоряжений об имуществе.

Сигилль молча встала со своего места и отошла от окна, сразу пропав в темноте. Какое-то время она молчала.

– Ты ведь все знаешь, да? – вдруг тихо спросила она. – Поэтому и вел себя так?

– Сигилль…

– Ты всегда много от меня скрывал, но никогда не лгал мне. Не лги и сейчас. Ты знал?

Эльдрик опустил голову.

– Да.

– Что именно? Расскажи все.

– Сигилль, я пришел не для этого…

– Ты сказал, что пришел поговорить. Так скажи мне правду, или уходи.

Эльдрик сжал кулаки. Благо в темноте этого никто не мог увидеть.

– Мне известно о том, что произошло… у тебя с Анселем. По дороге сюда.

– Откуда?

– Он сам рассказал мне, прежде чем уехать в Ольферт. Не потому что раскаивался, а потому, что думал, что я не приму тебя после этого.

– И почему же ты не отправил меня назад? Зачем все это было? Вся эта боль, вся эта жестокость, этот ужас? Зачем? Не лучше ли было сразу выбросить меня из дома на снег, чем избивать на глазах у новорожденной дочки? Чем потом устраивать это зрелище с судьей, когда ты гнал нас из своего дома? Зачем эти унижения?

Эльдрик опустил голову еще ниже. Ответа у него не было. Сигилль прошла по комнате. Он услышал ее шаги у себя за спиной. Затем, она снова заговорила.

– Все эти годы я жила в страхе. С того самого момента, когда ты приехал за нами в Ольферт. Я предполагала, что ты будешь в ярости, что ты опозоришь меня перед родителями, откажешься от нас. Но увидела тебя таким сломленным, покорным. Это напугало меня еще больше – я не понимала, чего ждать от тебя, чему верить. А потом еще эти цветы во дворе… Это было ужасно. Ужасно потому, что я впервые осознала и свою вину в том, что случилось. Это было невыносимо. Мне казалось, что ты делаешь это специально, мучая меня, убивая изнутри. Стараясь показать всю глубину мерзости того, я сделала.

– Сигилль…

– Молчи! Я выслушала тебя, теперь ты меня послушай. Сначала, помня о том, что случилось с Анселем, я боялась, что ты можешь причинить зло Фремм. Из мести мне. Потом мне стало казаться, что ты отнимешь ее у меня.

– Да что ты такое говоришь?! – поразился Эльдрик.

– Не обязательно силой. Можно ведь сделать так, чтобы она сама предпочла тебя мне. На ребенка повлиять не сложно… А когда она выросла, мои страхи стали только сильнее. Каждый день я жду, что ты расскажешь ей о том, что она не твоя, что ее мама – штака, а настоящий отец давно мертв. И тогда…