Диван для Антона Владимировича Домова - [85]

— Любишь? — спросил Тоша вкрадчиво.

— Да. Поверь мне! Теперь я хочу быть с тобой всегда! Мне больше ничего другого не надо!

Она выглядела очень мило, стоя в нерешительной позе, с молящими глазами и робкой улыбкой. Антон не удержался и поцеловал ее. Девушка затрепетала, вбирая в себя прогорклый вкус этого поцелуя, наполненного металлическим вкусом крови и едких невысказанных слов.

— Я так счастлива! — воскликнула она, когда Домов отстранился.

И вдруг ее лицо побледнело. Удивленная, даже ошарашенная, она вздрогнула, сделав два шага назад. На ее платье проступило алое пятно. Она поглядела на своего собеседника, одним взглядом спрашивая: «Что же происходит?!» И ее губы зашевелились, не издавая при этом ни единого звука.

Тоша пожал плечами.

— Прости, — сказал он непринужденно. — Но я тебе не верю.

Он убрал свой кинжал.

— И я вовсе не желаю быть с тобой всегда. Я хочу только покоя. Ради него — помнишь? — все и затевалось. Ты же сообразительная, как такое упустила?

Нина пару раз прерывисто выдохнула и вздохнула, схватившись за рану. Кажется, она до сих пор не могла поверить в то, что он это делал. Убил ее. Нет. Не-е-ет! Он желал ее! Она знала. Он желал ее так же сильно, как и все те мужики, которые увивались за ней в институте. Ведь только благодаря их стараниям она смогла устроиться там на тепленьком местечке, не имея никаких особенных знаний в области генетики. И хоть дальше ее карьера застопорилась, именно благодаря поклонникам она могла выполнять поручения, в которых ничего не смыслила, при этом оставаясь на хорошем счету у начальства. Ведь те с превеликой радостью оставались после смены, помогая ей, ради одной только надежды, что они когда-нибудь будут иметь возможность обладать ею. Все они были готовы ради этого совершить невероятное. И он тоже, Антон, он тоже хотел ее не меньше! Отчего тогда… отчего он сделал это?! Да еще и после того, как она себя ему предложила! Нет! Никто не отказался бы от подобного!

Черные глаза посмотрели ужасающе въедливо.

— Адрес у тебя в записной, в середине, это то самое место? — спросил Антон, и это был тот тон, которому нельзя было противиться.

— Да, — выдавила она еле-еле, пересиливая накатившую немощь.

— Отлично! — Тоша повел плечом и направился к двери.

— К… как ты мог? — услышал он за спиной.

Домов повернулся.

— Ты воспользовалась мной, чтобы получить то, что хотела. Я воспользовался тобой, чтобы получить то, что хотел. Чему, не пойму, ты удивляешься? — спросил он с вызовом, но одновременно и совершенно равнодушно, как будто обращаясь к незнакомому прохожему.

У Нины на глазах выступили слезы. Очевидность его заявления была налицо. Причем, как к той части, что касалась ее, так и наоборот. Сложно было бы теперь этого не уразуметь…

Антон отвернулся и вышел, он слышал, как в комнате, что он оставил, рухнуло тело. Тело, что недавно еще было ему действительно желанно. Однако теперь, уходя от Нины, он не чувствовал ничего. Разве только легкую досаду, что та смогла так легко его провести.

За окном по-прежнему было пасмурно. Туманный город не изменял себе. Никогда. Как и Домов.

Антон подхватил хрупкое тело Кири, лежавшее на скамейке, и направился к выходу, даже не посмотрев, скончался ли Дмитрий. Хотя ему показалось, он слышал еще шорохи, доносившиеся с его стороны. В любом случае, его это не интересовало. Как и все, что находилось под этими сводами. Возможно, это было жестоко и, возможно, даже неправильно. Но такой уж он был человек. А это не изменишь за один день…

Он вышел. За спиной осталось его прошлое. И настоящее. То, к чему он стремился, и то, отчего убегал. Довольно много для одной маленькой церквушки, не правда ли? Оставляя за собой кровавый след — метки его пребывания, — он шагал прочь от тех, что делили с ним единую судьбу. Шагал твердо, хоть и прихрамывая, шагал, зная, что все закончилось. И то ли был доволен, то ли просто спокоен от этой мысли.

На улице было так же безлюдно. Так же ветер гонял пыль и мусор. Все оставалось прежним, и каким-то другим. Как и он сам. Одиночка с ребенком на руках. Тот, что не имеет корней, что никогда не сможет познать настоящую близость.

«Одиночество не так уж и прекрасно. И для тебя тоже!»

«Я сумасшедший, кто осмелится быть рядом?»

«Возможно, кто-то и есть…»

— Возможно, кто-то и есть, — прошептал Антон, глядя на умиротворенное луноликое лицо. — Кто-то такой же.

Он улыбнулся. Что ж, как бы там ни было, но она могла и не ошибиться, верно? Хотя, кто знает? Тоша представил свою квартиру. Пустую, как прежде. И тот самый покой, что желал. Одиночество. Ему будет гораздо проще без всех вообще, что ни говори… Прости, Кири…

Старенькая иномарка послушно завелась. Она редко его подводила. Только вот, она же вроде как агентству принадлежала, а он, что-то говорило ему, уже там не числился…

— Плевать, — махнул Тоша. — Как-нибудь потом разберусь. А теперь домой. К дивану. Он заждался!

Черные глаза предвкушающе блеснули.

ПРОЩАНИЕ…

Ночь стояла теплая, только вот ветер не на шутку разгулялся, и незакрытое окно хлопало рамой, грозясь в одну прекрасную минуту разлететься на сотни осколков. Полная луна со своим сырным узором освещала темную комнату не хуже лампочки в сто ватт, оставляя на стенах силуэты покачивающихся деревьев. Из соседней тихо доносился «Magnificat» Палестрины. Неужели им действительно под него лучше спится?!