Диван для Антона Владимировича Домова - [40]

Кошмар отступил, и Тоша открыл глаза. Немного поглядев в одну точку, он приподнялся. На щеке остался четкий след от подушки. Смятая простыня, служившая летним одеялом, была, как обычно, влажна — привычное следствие нереальных сновидений. По выработанной привычке — никаких маек на ночь, слишком много мороки. На голой коже еще остались следы, прочерченные выступившим потом.

Кири сидела на подоконнике и глядела на улицу, иногда стряхивая капли, все же долетавшие с открытого балкона. Похоже, она никогда до этого не видела дождя, и он нравился ей. Погасшая вчера лампа все еще была около нее. Шкатулка тоже лежала рядом.

Домов почесал в затылке, проведя по мокрым еще волосам. Когда же он заснул?

— Хочешь есть?

— Пирожки? — отозвалась Кири, обернувшись.

— Уж точно не борщ, — пошутил Тоша.

Он встал и пошел на кухню. Пирожки, разумеется, на ней сами не образовались, а вчера они «заточили» их подчистую. Зато он купил яйца. Яичница в его исполнении, конечно, не лучше, чем выпечка, но лучше, чем ничего.

На сковородке потрескивало масло. Рядом закипал чайник. С улицы тянуло свежестью и пряным запахом цветущей под окном черемухи. В ногах вилась кошка, желающая получить что-нибудь поприличнее, чем кусок колбасы. Антон ни о чем не думал…

Зазвонил телефон. Кири прибежала, взволнованная. Она явно не знала, что происходит и что делать, когда противный звук прорезает пространство.

Тоша не ожидал от звонка ничего хорошего. Ничего хорошего он и получил…

Лениво направившись в комнату, он натянул на себя рубашку. Затем вернулся на кухню, быстро брякнул на тарелку свое кулинарное творчество — один из желтков все-таки растекся! — и сунул ее в руки все еще растерянной девушки.

— Я ненадолго, Кири. Посиди тут. И… — он обернулся, отчего-то осознавая, что должен это добавить: — Ешь, пока не остыло.

Та ответила полуулыбкой.

— Ты за пирожками? — спросила она.

— Да, — кивнул Домов. — Конечно…

Вернувшись, он увидел свою временную сожительницу ровно там, где оставил. Она сидела в прихожей прямо на полу, согнув в коленях свои худые ноги. Рядом были вечная лампа и шкатулка. Пустая тарелка из-под яичницы тоже примостилась неподалеку.

— Ты что, так отсюда и не отходила? — поинтересовался Тоша.

Та кивнула. Антон покачал головой. Странная все же…

Он схватил тарелку с пола и направился на кухню. Там положил на стол мешок с пирожками, которые купил по дороге обратно, и поставил чайник. Кири последовала за ним и устроилась на табуретке, не спуская глаз с объекта, источающего приятный смешанный аромат корицы, имбиря и яблок.

— Можешь взять, — сказал Домов, не оборачиваясь, та тут же зашуршала пакетом.

Антон разлил чай и сел рядом. Он взял пирожок с яйцом и уставился на стену, через которую как будто глядел куда-то за пределы квартиры.

Еле слышно тикали часы. Кошка вылизывалась рядом с косяком. Лишь иногда шорох пакета да звук скребущей ложки в чашке раздавались в их молчаливом пространстве.

Антон вспоминал произошедшее несколько часов назад.

Разумеется, еще не поднимая трубку, он знал, что звонившим окажется Наталья Осиповна. Разумеется, знал, что она вызовет его в офис. И, разумеется, знал, что она будет недовольна. Единственное, чего он не знал, — что последует за его посещением босса…

— Вы всегда были субъектом, доставляющим множество неприятностей, Антон Владимирович, — начальница продолжала раскладывать бумаги на столе — ничего непривычного, — не поднимая своей крашеной головы. — Но на сей раз вы отличились! Зачем вам потребовалось вытворять подобное?

— Сам не знаю, — признался Домов. — Надоело просто ждать…

— Странно, — Наталья Осиповна наконец устремила на него свои прикрытые крупными очками глаза. — Мне казалось, что это как раз единственное, что у вас получается хорошо.

— Мне тоже. Но, видимо, все меняется.

— Ничего не меняется, Антон Владимирович. Все это иллюзия. Тем более в отношении вас.

— Возможно, — не стал спорить он.

Кабинет не изменился с его последнего посещения. Все тот же бардак из бумаг, бесконечные папки, старый телевизор, работающий без звука на канале новостей, уйма цветов — страсть босса.

— Что вы намерены делать, Антон Владимирович, теперь, когда знаете?

— Вам будет нетрудно догадаться.

— Что ж… — Наталья Осиповна поправила на носу очки. — Вам, в свою очередь, будет нетрудно догадаться, что мы не можем этого позволить.

— Ваше предупреждение вряд ли меня остановит.

— Верю. Но вот что я вам скажу, — начальница отпила из чашки что-то цвета заваренной травы. — Зная вас, Антон Владимирович, я могу быть практически уверена, что независимо от обстоятельств ваша фигура вряд ли будет угрожать институту, Григорьеву, мне или еще кому-нибудь. Я имею в виду, что, если вы затеряетесь в толпе, я со спокойной совестью смогу сделать так, чтобы ваши поиски не были интенсивными…

— То есть вы меня отпускаете…

— Будьте любезны дослушать, Антон Владимирович. Мне, конечно, было бы невыгодно отказываться от столь, скажем так, редкого сотрудника. Но, принимая в расчет вашу нестабильную натуру и нежелание работать… я готова пойти на подобный шаг, рискуя вызвать неудовольствие начальства. Все это касается вашей персоны. Однако дело обстоит не так, если к вашей персоне присоединяется еще одна. Особенно из исследуемых в институте Григорьева.