Дитя Зла - [107]

Трепетный момент не позволял Алистеру глубоко вздохнуть, он ощущал лёгкое удушье.

Великий князь наклонился к новоявленному Первому Мастеру и положил руку на плечо. Два ария оказались лицом к лицу. Он смотрел ясными голубыми глазами прямо в душу Алистера.

Неожиданно губы Владислава растянулась в улыбке от уха до уха и он проговорил:

— Ты же понимаешь, что нам понадобится как можно больше мужиков в латах?

Эпилог

Великий князь решил не назначать неделю празднеств по случаю великой победы, ибо величие победы оказалось настолько неочевидным, что такой повод мог плохо сказаться на репутации государя среди других князей Славизема.

Вместо этого Владислав назначил месяц траура по погибшим в кровопролитной гражданской войне славиземцам, пообещав воздвигнуть монумент памяти на южной торговой площади столицы. Сотни зодчих мигом ринулись наперебой предлагать свои услуги государю, но великий князь не спешил принимать их проекты, зная, что обещания не тождественны осуществлениям.

Несколько дней понадобилось Алистеру на то, чтобы полностью прийти в себя, ибо зелье Мовиграны обладало лишь временным эффектом.

С тех пор он ни дня не обходился без хмеля, ежедневно находя себе очередной веский повод, чтобы залить бочонок–другой за кадык. Стольный великого князя в одночасье стал самым лучшим другом Алистера, балансируя на тонком канате между великим князем, с его личными запасами лучшего хмеля, и Первым Мастером, с его неуёмными запросами.

Алистер каждый день поднимался на стену, в ожидании какой–нибудь затейливой пташки, и каждый день грустный ветер приносил лишь пустоту.

Несколько раз он предпринимал попытки выйти в столицу, но едва ли нога ария переступала порог дворца, как тоска и боль тотчас загоняли его обратно, усаживая за дубовый стол в глубоких погребах великого князя.

Бронислав последний раз видел своего господина, когда оного везли на куске полотна, привязанного между двумя лошадьми, в столицу. Оруженосец отчаянно старался пробиться во дворец, но пятнадцатилетнему сопляку всякий раз отказывали в проходе, угрожая расправой за назойливость; ему не верили в то, что он был на службе у самого паладина в столь юном возрасте.

Напросившись помощником в корчму, Бронислав работал за одну десятую ставки, чего едва хватало на дневное пропитание. Ему пришлось спать на соломе в подвале корчмы, взамен охраняя запасы продовольствия хозяина от крыс.

Радомир ещё целый месяц мучился со своей челюстью, перелом оказался существенным, а посему и заживление проходило болезненно и неровно. Князь не мог полноценно общаться ни то что с великим князем, а даже с собственной свитой, всюду таская с собой Онагоста. К слову, доблестный ворсуньский военачальник стойко исполнял непривычную для себя роль посредника в разговоре между полуинвалидом господином и остальным здравым людом.

Тем не менее, Радомир получил назад во владение Хнавский удел, восстанавливая свою честь и достоинство.

Овдовевшая Милава и вправду была рада своей, как она выражалась, счастливой «несчастной участи». Княгиня настолько быстро нашла общий язык с Радомиром, что Онагост даже временно избавлялся от функции переводчика между ними, когда те уединялись в гостевых покоях; в такие короткие моменты военачальник мог со спокойной душой составлять компанию Алистеру.

От хвалёной дружины Тихомира осталось меньше сотни человек, однако это ничуть не смущало князя. Он без конца и края хорохорился и бахвалился лесным сражением, рассказывая самые фантастические истории, в которые, конечно же, почти никто не верил. Вся столица буквально пропиталась бесконечными россказнями о том, как южный князь в паре с небесным воином, вопреки непреодолимому злу, спас государство, бескорыстно полагая свою душу для спасения Славизема.

В конце концов он отбыл на север вместе со своим братом Изяславом, оставив несколько бояр из своего двора следить за расчисткой земель Юлванского княжества.

Сновид, как только всё закончилось, поспешил вернуться в Уздумское княжество. Князь не желал терять драгоценное время и отправился в путь со своей малочисленной дружиной, оставив остатки Уздумского войска далеко позади. Из его вотчины уже неделю как приходили тревожные известия о крестьянских волнениях и бесконечных грабежах со стороны крупных разбойничьих банд. До князя дошёл слух, что за всей смутой стоит его двоюродный брат, что именно он решил воспользоваться бедственной ситуацией и возвести на трон Узду́ма шестнадцатилетнего сына Сновида, взяв на себя бразды правления посредством регентства.

В границах Уздмуского княжества на Сновида совершили серию организованных нападений несколько групп лесных разбойников. До Уздума князь так и не добрался, в двух днях пути от столицы княжества обнаружились следы кровавого побоища и несколько десятков мёртвых дружинников из свиты Сновида. С тех пор от князя нет никаких известий.

Градимир решил остаться в замке великого князя, продолжая оказывать всяческую помощь и защиту. Седовласый всё никак не мог простить себя за то, что своим упрямством чуть не погубил жизнь Владислава, он отчаянно искал пути, дабы искупить тяжкий грех, что неумолимо тянул его душу в навь.