Дитя заката - [66]

У меня перехватило дыхание, мы так долго не разговаривали с папой.

– Как поживаешь, Дон? – спросил он.

У меня пересохло в горле, я вспоминала время, когда он был самым любимым на свете человеком, хотя бывал часто пьяным или злым.

– У меня все хорошо, папа, а как ты?

– Мы все очень хорошо поживаем, – ответил он. – Мне так жаль, что ты не смогла приехать; я часто о тебе думаю.

– Я тоже думаю о тебе.

– Понимаю, что тебе пришлось много потрудиться, чтобы достать меня из тюрьмы; я знал, что ты вырастешь умницей, Дон, и многого достигнешь.

– Так уж и многого, это моя работа, и мне помогает уйма людей. Не такой я уж и большой начальник, папа!

– Не скромничай, Дон, я слишком хорошо тебя знаю, ты не можешь обмануть мои надежды, – сказал он и засмеялся.

Я вспомнила, что он очень часто мне это говорил. Печально, что не поехала с Джимми; как я жалела об этом, слушая голос папы.

– Джимми рассказал мне о твоем отеле.

– Очень мило с его стороны.

– Мы приедем туда как-нибудь; может, в этом году. Обещаю.

– Хорошо, папа.

– Передаю трубку Джимми.

– Дон, – послышался его голос.

– Я по тебе очень скучаю, и Кристи ведет себя очень плохо из-за того, что мы не поехали.

– Я тоже скучаю, Дон. Кстати, скоро сообщу очень приятные для тебя новости: мы с папой кое-что придумали. Мне кажется, это стоящее дело.

– Что за новости, Джимми?

– Мне не хочется пока говорить о них.

– Дай мне сказать, – закричала Кристи, хватая меня за юбку.

– Даю трубку Кристи.

Девочка прижала ее к уху, как взрослая женщина из рекламного ролика.

– Привет, папа, когда ты приедешь домой?

Внимательно выслушав его ответ, она посмотрела на меня и пообещала себя хорошо вести. Потом ее лицо озарилось радостью.

– Папа пообещал привезти мне что-нибудь особенное, – закричала она, протягивая мне трубку.

– Если будешь хорошо себя вести, – уточнила я.

– Я буду хорошо вести, – пообещала Кристи.

– Джимми, это опять я.

– Да, Дон, скоро снова тебе позвоню.

– Я люблю тебя.

– И я тебя.

В трубке послышались длинные гудки. Его голос звучал в моих мыслях.

– Почему ты плачешь, мама? – спросила Кристи. Я почувствовала слезы на щеках и засмеялась.

– Я просто рада, что поговорила с папой.

– Если ты рада, почему тогда плачешь?

– Иногда так бывает. Пошли, пора тебе надевать пижаму, – я взяла ее за руку и повела наверх.

Миссис Бостон попросила себе выходной, но утром, когда узнала, что я остаюсь одна, решила отказаться. Я все же настояла, и она отправилась в город к своей сестре. Теперь я пожалела, что отпустила ее.

Сейчас я как никогда нуждалась в компании.

– Мне так жалко, что папа не может поцеловать меня перед сном, – пожаловалась Кристи, когда я ее укладывала.

– Ты же знаешь, что он далеко.

– Но мне так хочется, я не засну, пока он не приедет.

– Хорошо, лежи и смотри в потолок, больше я ничего не могу тебе посоветовать.

Она сложила ручки и смотрела в потолок. Я знала, что ей сейчас необходимо участие, но ее горе только большой тяжестью ложилось мне на сердце. Я заходила в ее спальню через каждые пятнадцать минут, к моему удивлению она продержалась около часа. Убедившись, что Кристи уснула, я отправилась спать, правда, ложиться сразу не стала, решив немного почитать, но вскоре поняла, что слишком устала, и выключила свет. И вдруг зазвонил дверной колокольчик.

Кто бы это мог быть? Все, кому я могла понадобиться в гостинице, имели возможность просто позвонить мне по телефону. Накинув халат, я спустилась в холл, открыла дверь и увидела Филипа. Он широко улыбался.

– Добрый вечер. – Он тихонько закрыл за собой дверь.

– Ты пьян, Филип?

– Нет, ну, может быть, совсем немножко. Можно войти? – А сам уже поднимался по лестнице.

– Что тебе нужно? Уже поздно, – я преградила ему путь.

– Просто поговорить.

Мне ничего не оставалось, кроме как закрыть дверь.

– Разве тебя не заботит, что скажут постояльцы? Как ты мог прийти сюда?

Он закрыл глаза ладонью.

– Боже мой. Как будто «она» вышла из могилы, – простонал он. – «Разве тебя не заботит, что скажут постояльцы...» Мне нужно что-нибудь выпить, – с этими словами он направился к бару.

– Ты уже достаточно выпил, Филип, – я снова преградила ему путь и взяла за руку.

– Дон, – сказал он, – ты сегодня такая красивая, именно такая, какой я тебя все время представляю: с распущенными волосами, а под халатом у тебя одна из самых красивых твоих ночнушек, не так ли?

Он облизнул губы.

– Филип, развернись и ступай обратно, в отель, – приказала я.

Он кивнул, но не стал исполнять приказание.

– Где сейчас твоя жена?

– Моя жена? – Он широко улыбнулся. – Ты можешь быть моей женой. – Он схватил меня за плечи и прижался к волосам. – Сможет ли бабушка на это что-нибудь ответить?

Я поняла, что сейчас вернулись все его фантазии.

– Нет, это совсем не смешно, – ответил он. От Филипа страшно разило перегаром, и я стала отталкивать его от себя, но он крепче сжал меня в своих объятиях и стал гладить по спине, осыпать поцелуями. Мой отпор стал более сильным, и я высвободилась из его рук.

– Подожди, Дон, еще не поздно...

– Да как ты только можешь думать об этом?

Он схватился за голову.

– Ты ничего не понимаешь, только послушай меня, – говорил он, все ближе подходя ко мне. – Я знаю, что вы с Джимми много раз пытались завести ребенка, но у вас ничего не получалось. У нас с тобой все получится, и никто не догадается. Он подумает, что это его ребенок. Ты мне не веришь? Это будет наша тайна, наша маленькая тайна, – он улыбался. – Посмотри, какие у меня замечательные дети; наши тоже будут очень красивыми, если у ребенка будут золотые волосы, все решат, что они от тебя. Я хочу сделать это для нас, для тебя, для семьи.