Дитя заката - [35]

– И что ты знаешь о Белла Вуде? – спросила я. Судьба улыбнулась мне, я всегда интересовалась мистером Алькотом не только как старым приятелем матери, но и как обладателем акций отеля, человеком, чьи голубые глаза таили опасность даже тогда, когда он улыбался.

Он был постоянной загадкой, о нем знали всё и одновременно ничего. Хорошо сложенный, важный, прекрасно образованный, он был презентабельной фигурой. Но от него постоянно веяло непонятным страхом, его мысли были тайной. И почему он никогда не пробовал жениться на моей матери?

– Бустер сказал, что дом несколько велик для одинокого мужчины, он подавляет. Там, естественно, великолепная мебель, но десять спален, гостиная, зал для банкетов, библиотека и кабинет, а кухня вдвое больше, чем в отеле. Владение – более чем тысяча акров, из окон открывается вид на море. И два теннисных корта. Бустер говорил, что его отец строил этот дом, когда вернулся с первой мировой войны, так называемый норманнский коттедж.

– Коттедж?

– Да, так он называет этот стиль. Он французский, но напоминает небольшой английский замок, – Джимми явно демонстрировал свое новое увлечение.

– Похоже, словно ты с Бустером долго обсуждал дом мистера Алькота.

– Наверное да. Меня интересуют дома, архитектура, я говорил тебе, – Джимми запнулся. – Я хочу как можно скорее построить для нас дом, недалеко от отеля на северо-востоке. Бустер сказал, что мой проект можно назвать законченным.

– Действительно? Джимми, это великолепно.

Он смутился.

– Перед этим мне очень бы хотелось увидеть Белла Вуд.

И вот четверг. Мы одеваемся, чтобы сопровождать маму, выходим и садимся в лимузин. Я не думаю, что действительно сильно изменилась с тех пор, как покинула Нью-Йорк и школу искусств имени Сары Бернар. По просьбе матери в понедельник я проехалась по магазинам и купила одежду к официальному обеду, элегантное черное платье и легкий шелковый шарф. Мать охватил экстаз, когда она увидела мой наряд.

– Все кончено, – повторяла она, крутясь перед зеркалом, – все кончено. Но ведь у нас один размер, давай поменяемся одеждой.

– Конечно, мама.

– Позволь мне помочь тебе сегодня одеться. Пожалуйста.

– Я знаю, у тебя великолепный вкус, мама, – в ответ она заулыбалась, – но мне хочется сегодня все сделать самой.

– Конечно, – она мечтательно закрыла глаза, – сегодня мы как настоящие мать и дочь вместе проведем такой ответственный вечер. Я не могу дождаться.

В ее словах была правда, еще с самого утра я начала готовиться к предстоящему обеду у мистера Алькота. Я выбрала стиль прически и макияжа, потом уложила волосы и нанесла вечерний грим, по мнению матери, прекрасный. Джимми все время вертелся позади меня и улыбался.

Мать дала мне предварительно такое количество ценных указаний, как уложить волосы, какие выбрать тени, каков должен быть цвет помады, что можно было подумать, предстоит самый ответственный вечер в ее жизни. Джимми тоже старался с советами, и я поняла, что он великолепно изучил немудреные представления мамы Лонгчэмп о женской красоте.

Я надела красивое модное платье и теперь, по словам Джимми, в отеле было две принцессы, я и мать. Но увидев наше внешнее сходство, я сама испугалась, не стану ли я когда-нибудь такой же эгоцентричной, как она. А может быть, мы, правда, станем ближе друг другу.

Потом я позвала Кристи. Мы сели перед зеркалом, и я преподнесла ей кое-какие секреты женского мастерства. Я мечтала, что смогу ей собственноручно помочь при ее первом выходе в свет. Я могла бы стать для нее такой матерью, какой у меня никогда не было.

– Ты только представь, – когда все уже было закончено в комнату вошла мать, – как ты прекрасна сейчас.

Я внимательно посмотрела на себя в зеркало и почувствовала себя повзрослевшей, но тут же обнаружила в себе и что-то новое и уже не могла оторвать взгляд от своего отражения.

– Спасибо, мама. Еще несколько штрихов, и я пойду посмотрю, как справился Джимми.

– Не беспокойся, лучше немножечко опоздать, а то Бронсон сказал, если я приду во время, министра может хватить удар.

Джимми замер, когда я вошла к нему в комнату.

– Ты великолепна.

– Просто достойна тебя.

На нем был темно-голубой спортивного покроя костюм. Я взяла Джимми за руку, мы подошли к зеркалу и долго не могли оторвать взгляд от своих отражений.

– И это та маленькая неловкая девочка, играющая в песочнице?

– А это тот длинноногий мальчишка, краснеющий от каждого прикосновения? – в тон Джимми ответила я.

– Ха, ты никогда не забудешь этого, ты была так притягательна. – Он рассмеялся.

– Краска заливала твое лицо. Я думала, ты умрешь от стеснения, ты даже не мог улыбаться при мне.

– Ты, кажется, тоже. Кровь так и пульсировала у меня в висках. Я был так счастлив, когда впервые обнял тебя.

– Но сколько нам было тогда, четыре, пять?

– Кажется, пять. Помнишь, как злился папа. Я потом долго не мог сидеть, нас разъединили, я вынужден был ездить с отцом на автомобиле, а ты сидела дома. Но потом мы снова могли быть вместе.

– Мы слишком долго думали о том времени и еще долго будем думать.

– Я знаю, ну и пусть. Мне кажется, думая о прошлом, я соображу, как помочь Ферн. А господин Апдайк, он что-нибудь сообразит?