Дитя Пророчества - [67]

В голосе чудовища звучали несомненно победные нотки, и Канни с гневом почувствовала, что проигрывает независимо от того, какой путь, собственно, выберет. И все же дочь Баала вполне сознавала, что выбора у нее на самом деле нет.

— Ни ты, ни кто-то другой не сумеет заставить Саревока кричать. — мрачно заметила она, перешагивая порог двери слева.

Головорез спиной чувствовала на себе взгляды своих компаньонов, но ни один из них не проронил ни слова. Затем дверь громко захлопнулась, оставив девушку в душном полумраке. Не видя иного выбора, Канни медленно и осторожно пошла по коридору в сторону источника света. Никто не нападал на нее, не срабатывали скрытые ловушки, из потайных ниш в стенах не вылетали заклинания, призванные причинить ей особенные страдания. Однако каждый следующий шаг давался девушке с все большим и большим трудом, словно сам воздух невидимым грузом навалился на ее плечи. Дышать стало тяжело, кровь гулко пульсировала в ушах, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Все тело головореза словно налилось раскаленным свинцом, и это ощущение все усиливалось, начиная сводить ее с ума. Разумом Канни осознавала, что стоит ей сделать шаг назад, и пытка немедленно прекратится. И тогда ее брат снова умрет. Эта мысль казалась еще более невыносимой, заставляя медленно, но неуклонно продвигаться вперед. Последние шаги девушка сделала, цепляясь за стену и почти теряя сознание, затем она просто ввалилась в освещенный зал и растянулась на полу у самых ног Саревока, хватая ртом воздух.

— Ты выбрала самопожертвование. — раздался прямо над ней бесстрастный голос демона. — Дочь Баала, что добровольно берет на себя ответственность за свою судьбу. Посмотри же теперь, оценит ли твое великодушие тот, ради кого ты страдала, Госпожа Убийства, и помни, он один стоит теперь между тобой и твоей судьбой. — с этими злорадными словами он с неяркой вспышкой исчез, оставив брата и сестру наедине.

Канни с трудом поднялась с пола под любопытным и недоверчивым взглядом Саревока.

— Самопожертвование? — повторил он. — Ради меня?! Твоего врага, который при этом и так уже мертв? Ты глупа.

— Можешь меня считать кем угодно, но ты мне не враг. — глухо ответила девушка, пытаясь прийти в себя после такого испытания. — И мертв ты или нет, я не позволю причинить тебе страдания по моей вине. Несправедливо заставлять тебя держать ответ за мои решения.

— О, так мы говорим о справедливости? — гневно прервал сестру воитель. — Если бы она существовала, мы бы сейчас занимали место друг друга! Я должен был стать аватаром, я! Ты не ценишь свою силу, ты ее даже не желаешь! Ты ее не заслуживаешь, как и моего уважения! И я не стану помогать тебе. У тебя не остается иного выбора, кроме как снова убить меня. — он гулко и злорадно хохотнул, отлично видя смятение, отразившееся на лице девушки. — Другого способа разрушить печати у тебя не будет. Какая ирония, не правда ли? Этого ли ты хотела, дорогая сестра?

— Ты прав, мне не нужна эта сила, и я не желаю иметь ничего общего с аватаром! — начиная сердиться, повысила голос Канни. — Я не желаю сражаться, напротив, будь у меня любая возможность помочь тебе, я бы не колебалась.

— Осторожнее со словами, сестра. — насмешливо предостерег Саревок. — В Карманном Плане Баала слово, данное одним из его детей, приравнивается к заклятию Гиз. Не исполнишь обещанное, и тебя ждет смерть, а то и чего похуже.

— Я знаю цену своим словам. — спокойно заметила головорез. — Если в моих силах что-то для тебя сделать, скажи.

— Но…  зачем тебе это? — в полной растерянности только и спросил призрак.

— Позволь напомнить, что я никогда не желала твоей смерти. — с улыбкой объяснила Канни. — Я верила, да и сейчас верю, что есть другой путь. Каждый заслуживает второй шанс.

— Я…  поверю твоим словам. — после долгого молчания медленно произнес Саревок. — Я сниму печать с двери, за которой тебя ждет твоя судьба. Ты же в будущем вернешься сюда, по своей воле, и освободишь меня.

Канни от радости захлопала в ладоши, и ее брат нахмурился, словно раздраженный ее ребячливостью. Однако когда образ призрака уже начал таять, растворяясь в воздухе, девушка успела заметить тень улыбки на изможденном лице воина. Головорез развернулась и легко побежала к своим друзьям, с беспокойством ожидавшим ее на другом конце коридора.

* * *

Когда друзья вернулись в главный зал Карманного Плана, все сразу же заметили перемену. Глаза, выложенные из крупных самоцветов на каменной двери с рунами, теперь были закрыты. Печать исчезла. Не давая себе времени на колебания, Канни подошла к двери и одним мощным рывком распахнула обе створки.

— Пришло время последней битвы. — почти равнодушно высказался Йонелет, выходя из мрака им навстречу. — Один из нас навсегда останется гнить в Бездне.

— Угадай, кто это будет. — устав от словесных игр, зарычала Канни, начиная преображаться в Убийцу.

К всеобщему смятению, Айреникус сделал то же самое, и два покрытых шипами чудовища с ревом сцепились в жаркой схватке. Несколько мгновений компаньоны безмолвно наблюдали, не в силах разобрать, сторону какого из аватаров им надлежало принять. Внезапно из по-прежнему открытой двери, вероятно, ведущей за пределы Плана, посыпались ужасающего вида демоны из разных уголков Бездны.