Дитя подвала - [18]

Мария подняла руки и, скрючив пальцы, вонзила ногти в его мускулистую грудь, густо заросшую седыми волосами.

– Я говорю, что ты гребаный псих. Хочу, чтобы ты насадил меня на свой кол и драл до самого утра! – хрипло выкрикнула она. Она повела руки вниз, и тот заскрипел зубами, когда ногти женщины, прорвав кожу, оставили на его груди и животе кровоточащие борозды.

Левой рукой Малышев схватил ее за волосы, наматывая шелковистые пряди на крепкий кулак.

– Любой ваш каприз, леди, – шепнул он, и, словно клещами, сжал нос Марии большим и указательным пальцем. – Только шепни.

Глаза женщины вылезли из орбит.

– Еще? – проворковал он. Отпустив волосы, Сергей сунул руку в промежность женщины, выковыривая влажный тампон. Внутри было тепло и липко, будто бы он перебирал пальцами густой кисель.

– Еще, – прогнусавила Мария, и Малышев удовлетворенно кивнул, стискивая ее нос еще сильнее. Из ноздрей потекли струйки крови.

– Ударь меня! – взвизгнула она, елозя под телом мужчины, и Сергей отвесил ей хлесткую пощечину.

Его член проскользнул внутрь, и Мария застонала. Ее ногти с удвоенной силой впились в потное тело Сергея, и тот издал звериный вой.

– Сла… слабак… – прерывисто дыша, выдавила из себя Мария. Она нащупала его сосок, изо всех сил сдавив его пальцами.

– Ска… жи… сучка, – прохрипел Сергей. С его разгоряченного лица капал пот, прямо на шею Марии, скапливаясь на ложбинке между колыхающихся грудей. – Ска… жи… «Сереженька… люблю тебя… люблю больше жизни!!» Ну?! Скажи!!!

– Люблю, – прошептала Мария. – Сукин кот… Сереженька… Больше… жизни… – Ее глаза затуманились, она с силой обхватила мокрую от пота спину мужчины, который яростно вгонял свой член все глубже и глубже, словно намереваясь проткнуть ее насквозь, как шампур кусок сырого мяса. – Люблю, люблю…

Заскорузлый от грязи и времени матрац съехал вниз, потемнев и намокнув от менструальной крови. Грубо сколоченный топчан вздрагивал, скрипел, стонал и скрежетал под совокупляющимися, будто бы с отчаянием предупреждая, что еще одно резкое движение – и он развалится в труху. Но эти двое обезумевших существ вряд ли это заметят и, скорее всего, продолжат трахаться до тех пор, пока не затрещат доски пола и они не провалятся в погреб…

Когда все было закончено, Малышев быстро слез с обмякшего тела любовницы. Подняв с пола заляпанный кровью матрац, он перевернул его относительно чистой стороной и швырнул на топчан:

– Подвинься и поправь.

Мария ничего не ответила. Прикрыв лоб тыльной стороной ладони, она глубоко дышала, пыатясь унять сердце, колотящееся раненым зверьком.

Сергей вышел на кухню, набрал в рот водки. Прополоскав огненную жидкость во рту, он прыснул на грудь, испещренную порезами, оставленными острыми ногтями.

– Багира, копать-хоронить, – выдохнул он.

Вторую порцию водки Малышев отправил в желудок. Он быстро пьянел – отвыкший за столько лет от алкоголя организм, казалось, сначала впал в ошеломленный ступор и не сразу понял, что нужно делать с порциями сорокаградусной жидкости, которые раз за разом поступали в желудок.

Покачиваясь, Сергей вернулся к Марии.

– Я же сказал, поправь этот гребаный матрац, – раздраженно потребовал он.

– Тебе надо, ты и поправляй, – сонно отозвалась Мария.

– Ты ленивая сука. Знаешь об этом? – сказал Малышев, и на губах его заиграла хищная улыбка. Он шлепнул рукой по окровавленным ягодицам женщины:

– Подвинься.

Кое-как расправив матрац на топчане, он улегся рядом, с наслаждением вытянув ноги.

– Как дела на работе? – поинтересовался Сергей. – Не надоело мерить температуру всяким придуркам и выносить горшки с дерьмом?

– Можешь предложить что-то иное вместо должности медсестры?

– Над этим стоит подумать. Работа должна приносить радость и удовольствие, а не желание засунуть два пальца в рот.

– Мне надоела нищенская зарплата, – скривила губы Мария.

– Ну да, понимаю. Подработки у тебя нет. Не каждый же день старые пердуны глотают с соплями золотые зубы, а потом высирают их в горшки.

Женщина покраснела:

– К твоему сведению, я вернула этот гребаный зуб его владельцу.

Сергей весело рассмеялся:

– Ладно, не дуйся.

– Почему ты не разведешься, Малышев? – спросила Мария, решив сменить тему. – Ты ведь абсолютный псих. И кайф ловишь, только когда видишь кровь. Сомневаюсь, что твоя жена дает тебе такой адреналин. Зачем тебе эта несчастная развалина? Ты ведь превратил ее в конченую наркоманку.

– Оставь в покое мою семью, – отрезал Сергей.

– А твой сын? Артур? Я видела его. Парню явно нужен психолог.

«А если точнее, то психиатр», – про себя подумала Мария.

– Он хорошо учится, – возразил Малышев и зевнул. – Получит диплом, возьму его к себе… А насчет развода… Меня, Маша, все устраивает.

Зная наперед реакцию, она тем не менее осторожно сказала:

– А меня нет.

Сергей приподнялся на локте, уставившись на женщину. Он вдруг подумала, что его глаза были похожи на тлеющие угли, только вместо жара источали зыбкий холод:

– Показать, где дверь?

Мария печально рассмеялась.

– Угу. Это по-рыцарски. Вызвать ночью в заброшенный сарай без света и удобств, трахнуть во время месячных, а потом выгнать к херам собачьим.

– Ты знала, к