Дитя огня и волшебная корона - [6]

Постепенно проход становился шире и выше. Я шёл уже почти не сгибаясь, но всё ещё с опаской косился на трубы. Вдоль левой стены лежала груда ящиков. Надписи красного цвета сообщали: «УБЕЖИЩЕ ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ». Потом я увидел огромный стальной люк в полу. Из него выглядывала лестница, конец которой терялся в темноте. Это походило на кино про военные корабли. Жаль, что я не запасся фонарём. Без него спуститься вниз было невозможно.

Я вытащил из пакета с мусором пустую бутылку и бросил в люк, ожидая звук от удара. Тишина. Досчитав до тридцати и ничего не услышав, я решил, что бутылка упала на что-то мягкое. Ну что ж. Пойду дальше. Внезапно стало жутко. Я был готов поклясться, что рядом проснулось что-то огромное и заметило меня. Я прижался к стене и замер.

Сердце грохотало, словно собиралось выпрыгнуть из груди, а губы свело, будто я набил рот конфетами. Ещё ни разу мне так сильно не хотелось оказаться в другом месте. Но знакомый путь обратно лежал мимо люка, в котором кто-то был.

Я хотел броситься от люка наутёк, но словно прикипел к месту. Разум вступил в спор с неким внутренним голосом, который нашёптывал: «А что, если… Что, если дальше тупик? Что, если придётся возвращаться и опять мучительно думать об этом? Что, если впереди ждёт что-то похуже? Что, если ЭТО только и ждёт, что ты побежишь?»

Я не знал и не хотел знать, что ЭТО такое, но единственный верный способ выбраться отсюда – повернуть назад. Собрав волю в кулак, я шаг за шагом начал двигаться к опасному месту. Главное – не смотреть вниз. Не оказаться в ловушке чёрного глаза дракона, или ночного кошмара, или чего-то ещё более ужасного. Стараясь отогнать страх, я продолжал медленно двигаться мимо люка.

Мужества хватило ненадолго: через пару метров я стремглав бросился прочь. Раздался громкий хохот. Он доносился из-под земли, а возможно, звучал лишь в моей голове. Но это не имело значения. Важно было другое: я точно знал – существо из темноты меня ненавидит.

Беги, дитя огня. Удирай без оглядки. Свободным тебе всё равно не стать. Ты и сам знаешь, что тебе просто некуда скрыться.

Смех становился всё громче и раскатистее. Казалось, я оглохну или со стен обрушатся камни. Я кинулся к лестнице, ведущей наверх, больно ударился коленом, ободрал кожу, но упорно продолжал лезть. Я с бешеной скоростью нёсся к выходу. К счастью, там никого не было, иначе я сбил бы его с ног.

У выхода из Капитолия требовалось успокоиться и вести себя как ни в чём не бывало. Мне совсем не улыбалась перспектива провести остаток дня в кабинете Аарона, отвечая на дурацкие вопросы. Или, что ещё хуже, встретиться с мамой и Оскаром в полицейском участке Капитолия.

Я часто бывал в Капитолии, поэтому отлично ориентировался и знал все короткие и безопасные пути отступления. Поэтому, выбравшись на залитую солнцем улицу, я шёл не останавливаясь, пока не оказался возле рва позади гимнастического зала. По моим подсчётам я пропустил перемену и урок по праву. Значит, до следующего звонка ещё сорок пять минут. Есть все шансы пробраться на территорию, не вызывая подозрений. Я нашёл безветренное солнечное место и раскрыл книгу.

Это был роман в жанре фэнтези про жутких эльфоподобных существ, обитавших под землёй. Их кожа была твёрдой, как камень. Я начал читать и почувствовал, что снова яростно застучало сердце. Может, существо в тоннеле – всего лишь плод моего воображения? Дочитался… Я был настолько мнителен, что с лёгкостью себя в этом убедил. Стало легче. Я спокойно дошёл до школы и выбросил пакет с мусором возле кабинета Аарона.

Версия с галлюцинациями нравилась мне больше, чем реальность. Говорящий огненный заяц и огонь в груди во время разговора с директором наводили на мысли о маме. Этого я боялся больше всего на свете. С другой стороны, если я сойду с ума, кто позаботится о маме? Оскару я бы её не доверил. Мысль о маме терзала, как изнуряющая зубная боль.

Пожалуйста, оставайся собой. Не становись мамой…

– Проснись и пой, Кальван! – вернул меня к реальности мелодичный и напыщенный, хорошо поставленный женский голос.

Так могла говорить только Эвелин Хаслинг, преподаватель актёрского мастерства и мой куратор.

Стоп, что? Я заморгал, пытаясь разлепить веки, и вспомнил, что сегодня меня пораньше привёз Оскар. Я зашёл в кабинет и нечаянно задремал. Хорошо, что появилась Эвелин, а то бы проспал начало урока. Надеюсь, этот понедельник будет не таким странным, как прошлый.

– Доброе утро, Эвелин! Как дела?

– На дворе прекрасное сентябрьское утро. «Но тише, что за свет блеснул в окне? О, там восток! Джульетта, это солнце!»[2] Птицы щебечут за окном, словно вернулась весна. Что тут скажешь? Я счастлива быть живой! – Она выразительно сложила руки и продефилировала к столу.

Типичная Эвелин. Изъясняется, как королева, а при ходьбе топает, как солдат на параде. Эта женщина не просто преподавала актёрское мастерство – она сама постоянно им жила, перенося волшебство вымысла на почву реальности. За это я её обожал, ведь она спасала меня от самого себя.

Я мечтатель. Воображение делает меня рассеянным. Иногда настолько, что я просто не в силах отличить реальность от вымысла. В этом не было бы ничего страшного, если бы не история с болезнью мамы. Она не просто рассеянна, она будто случайный гость в этом мире. Лет до десяти я не понимал, как это возможно, а когда осознал, то мои собственные полёты фантазии стали пугать. Вдруг я такой же?