Дитя Луны - [3]

Сзади послышались виртуозные шипящие чешские проклятия и, схватив меня за шиворот, Феликс целенаправленно дал сильного пинка, сим показывая, что время киносеанса истекло и пришло время делать ноги. Стараясь не издавать ни звука и не жаловаться по поводу ссадин и царапин, а также многочисленных дыр в джинсах, я всё же спустился на бренную землю. Рядом, отряхиваясь, оказался Феликс.

- А теперь быстро отсюда, пока не стало ясно, чем мы тут занимались, - запыхавшись, указал мне дядя.

- Чем? - у меня чуть не отпала челюсть.

Феликс бросил на меня испепеляющий взгляд, а потом посмотрел на опасно склонившуюся ветку, которая того и гляди, под порывом ветра посильнее, спикирует на землю.

- Отставить дебаты, шагом марш!

Несмотря на шёпот, сказано это было достаточно весомо, и я решил не спорить со старшим по званию, то есть по иерархии в семье, последовав за ним.

Шли мы быстро, дядя, казалось, думал о чём-то своём, я то и дело бросал на него косые взгляды.

Когда мы приблизились к собственной калитке, я всё же не выдержал и прокашлялся:

- Слушай, а тут…часто творятся такие дела?

Дядя открыл калитку и посмотрел на меня:

- Да, как тебе сказать… история долгая. Проходи на веранду, перекусим. Расскажу, что знаю.

* * *

  Я поправил норовившую сползти с плеча лёгкую куртку и посмотрел на фарфоровую белую кружку, над которой вился ароматный дымок. Уж не знаю почему, но Феликс пьёт только зелёный чай. Причём, со всякими экзотическими добавками. На этот раз ей был саусеп. Вот честно, я долго пытался понять, что это такое. Даже влез в энциклопедию, ознакомился с данным видом фруктов, распространённым в Азии и Америке. Не совсем понял, почему плод, похожий на зелёного ёжика, называют сметанным яблоком и считают очень полезным. Сколько бы я не пытался выловить его привкус в чае - ничего не получалось. Будь со мной рядом мама, она бы справедливо заметила, что со вкусом у меня проблемы и дегустатором мне не быть, даже если на всей Земле не останется никакой пищи, кроме овсянки.

Пыхтя, как чайник, Феликс вернулся с кухни, неся в руках две миски, на которых зыбко удерживались тарелки, маслёнка и банка с вареньем. С ловкостью эквилибриста он водрузил посуду на стол и, подвинув стул, уселся с лицом, выражавшим крайнее удовлетворение. Понятие “перекусить” у него было достаточно обширным, ограниченным вместимостью дядюшкиного желудка, который, по семейным байкам, может в критических ситуациях достигать размеров Марианской впадины.

- И давно в тебе проснулся скрытый вуайерист? - поинтересовался я, обхватывая чашку ладонями и откидываясь на спинку стула.

- Думаю, он никогда и заснуть-то нормально не мог - здоровье ни к чёрту, неблагоприятная политическая обстановка в стране, несвежий кефир и так далее, - поделился мнением дядя, разрезая пополам булочку с маком и начиная мазать её маслом, - с другой стороны, Марк, я сегодня видел твою реакцию, так что одного меня винить в подглядывании, согласись, приём крайне пошлый.

Я хотел было уже сказать, всё что думаю, но вовремя прикусил язык. Увиденное… действительно, поражало. И для того, чтобы выяснить, что это было такое, нужно было как минимум сдержаться и внимательно слушать, о чём будут говорить.

- Началось это где-то недели три назад, - заговорил Феликс, - в один вечер ко мне на чай зашла Зоя и, заговорщицки подмигнув, принялась передавать все сплетни, которые имели неосторожность оказаться в зоне слышимости её ушей.

Я тихо хмыкнул. Ага, ясно. Зоя Александровна Дранкова - соседка Феликса с незапамятных времён, обладательница чёрного пояса по вранью и золотого кубка по небылицам. Умудряется со скоростью света разносить самые неправдоподобные слухи, при этом, как ни странно, сказанному - верят. Начисто отсутствует понятие о приличиях и словах “такого не бывает”. Тот, кто неосторожно заявит подобное, немедленно подвергается моральному прессингу со стороны Дранковой и доводится до критического состояния, выходом из которого становится только немедленное согласие со всем вышесказанным. Террор в этом случае прекращается почти сразу и, в качестве восстановительных средств, даже приносятся домашние пирожки. Мирная жизнь с неугомонной соседкой продолжается до очередной новости. Учитывая, что Феликс когда-то имел неудачу сотрудничать с Зоей, это привело к крепким дружеским отношениям. И, следовательно, каждый раз приносимым безразмерным ушатам новостей и сплетен, которые дядя стоически терпел ни много ни мало, двадцать лет.

Отправной точкой рассказа было то, что дочь и зять Зои из-за работы переехали в Россию, а на освобождённую территорию было решено брать квартирантов. Как оказалось, первым подопытным в пределах Дранковьей досягаемости стал прибывший из Латвии молодой человек. Впрочем, в происхождении своего жильца Зоя сомневалась, а все её предположения подкреплялись только его словами.

Он представился как Арнис Лаустис, артист из Даугавпилса, чем почти сразу покорил Дранкову, которая имела привычку часами, долго и с трепетом, рассказывать истории о своём генеалогическом древе, разветвлённом почти по всему миру. Разумеется, Латвия не была исключением.