Дитте - дитя человеческое - [29]

Большой Кляус не торопился, и Ларc Петер предоставлял ему самому распределять свои силы, соразмерять их с расстоянием. Он только легонько похлестывал коня по спине, а тот уже так привык к этому щекотанью вдоль хребта, что не мог без него обходиться. Но стоило только хозяину замешкаться, пока он указывал спутницам какое-нибудь местечко, Большой Кляус нетерпеливо мотал головой и оглядывался назад, к великой потехе Дитте.

— Он совсем не умеет бегать? — спросила она, становясь между коленями отца.

— Еще как умеет! — с гордостью ответил Ларc Петер Хансен, подобрал вожжи и хлестнул коня по спине, но конь совсем остановился и с удивлением повернул морду назад. А когда его начали подстегивать вожжами, он только взмахивал хвостом да мотал головой. Дитте покатывалась со смеху.

— Сегодня ему не хочется бежать рысью, — сказал Ларc Петер, когда ему удалось наконец пустить Большого Кляуса привычным аллюром. — Ему кажется, что если он все время шел таким крупным шагом, то просто недобросовестно заставлять его еще бежать.

— Он это сказал тебе? — спросила Дитте, изумленно поглядывая то на отца, то на Кляуса.

— Ну, так по крайней мере можно было понять его. И, пожалуй, он прав.

Да, коняга шел крупным шагом, старался вовсю! Но никогда не делал и двух одинаковой ширины, так что повозка двигалась рывками и зигзагами. Вообще коняга был презабавный. Словно весь собранный из разных кусков — такой нескладный и костлявый. В нем как будто не было и двух одинаковых, хорошо пригнанных частей, и двигался он с каким-то храпом и сопеньем, все суставы у него хрустели, и во вздутом брюхе урчало.

Они ехали мимо большого барского имения Эллебек, через общественные луга и дальше по таким местам, которых бабушка никогда не видала.

— Да ведь ты и сейчас их не видишь, — ввернула Дитте.

— Ох, вечно ты цепляешься к словам, сущая придира! Как же не вижу? Я слышу, как вы разговариваете обо всем, что вокруг нас, и я как будто вижу это воочию. Поистине благодать божия, что мне приходится пережить такую радость на старости лет. Но чем это так вкусно пахнет?

— Должно быть, пресною водою, бабушка, — сказал Ларc Петер. — В полумиле отсюда налево большое озеро Арре. У бабушки нюх тонкий на напитки! — И он добродушно засмеялся собственной остроте.

— Это, видно, та самая вода, которую без вреда можно пить, — задумчиво произнесла Марен. — Сэрен мне рассказывал о ней. И мы всё хотели побывать там на ловле угрей ночью, да так и не собрались. А красиво это, должно быть, летней ночью — все эти огоньки на лодках и вблизи и вдали.

Ларс Петер, между прочим, сообщил кое-что о своих семейных делах. Свадьбы сегодня никакой не предстояло, они поженились вот уже скоро девять месяцев тому назад, потихоньку. «Пришлось поторопиться! — пояснил он в виде извинения. — А то мы непременно пригласили бы вас».

Марен на некоторое время притихла. Она ведь так радовалась было, что хоть одну из своих дочек увидит под венцом. И вот из этого ничего не получилось, но в общем поездка была чудесная.

— Что ж, и дети уже есть? — спросила она спустя некоторое время.

— Мальчишка, — ответил Ларc Петер. — Настоящий крепыш, буян! А лицом весь в мать! — Отец так и расцвел при мысли о малютке. — А теперь Сэрине опять в положении, — тихо добавил он.

— Вы, видно, не теряете времени даром, — отозвалась Марен. — А как она себя чувствует?

— На этот раз плоховато. Все жалуется, что в горле першит и жжет.

— Стало быть, родится длинноволосая девчонка, — решила Марен. — И, видно, скоро, раз ее волосы уже в горло матери лезут.

Этот сентябрьский день был на редкость хорош. Пахло созревшими плодами, воздух был напоен влагой, которая словно паром клубилась над озаренными солнцем полями, повисала голубоватою дымкою между деревьями и оседала в низинах и ложбинах, так что каждый лужок и каждое болотце казались серебристыми прудами.

Дитте не переставала удивляться, как безмерно велик мир. На горизонте появлялись все новые леса, селения, церкви; не показывался только ежеминутно ожидаемый конец всего света. Далеко-далеко на юге вдруг заблестели на солнце какие-то башни.

— Это королевский дворец, — сказал Ларc Петер.

И сердечко Дитте сильно забилось от этих слов.

— А прямо впереди что?

— Да, чем это опять запахло?! — воскликнула старуха, принюхиваясь. — По-моему, солью! Должно быть, близко море?

— Ну, еще не близко, до него больше мили. Неужто вы в самом деле почуяли море?

— Да, да! Никому не понадобится оповещать старуху Марен, что поблизости есть море. Слишком долго прожила я около него! А какое же тут у вас море?

— То же самое, что и около вас, — ответил Ларc Петер.

— Так не стоило, пожалуй, и тащиться сюда через всю страну, — заметила Марен смеясь.

Тут они и приехали. Совсем неожиданно Большой Кляус остановился, а Ларc Петер спрыгнул с повозки.

— Ну, вот! — сказал он и высадил их.

С мальчуганом на руках показалась Сэрине, такая полная, что ребенок упирался ножонками ей в живот. Вообще она стала на вид такою рослой и крепкой. Дитте испугалась этой крупной, краснощекой женщины и спряталась за бабушку.

— Она еще не знает тебя, — сказала Марен дочери. — Потом обойдется.