Дипломатия и разведка. «Афганское досье», 1939–1945 гг. - [6]

.

Сотрудничество в области вооружений между Афганистаном и фашистской Германией продолжало набирать обороты. В телеграмме советского посла в Афганистане от 8 января 1939 г. в адрес НКИД СССР сообщалось, что «англичане сообщили нашему военному атташе о предоставлении Германией военного кредита афганцам в размере 1 млн английских фунтов на 8 лет с покрытием 50 % наличными, остальное сырьем»[27]. По данным советской резидентуры в Афганистане, в январе 1941 г. немцы предоставили дополнительно афганским властям целевой кредит в размере 10 млн марок на закупку военной техники, а также гарантировали продажу афганцам по льготным ценам легкого и тяжелого стрелкового вооружения еще на 10 млн марок[28]. Афганский рынок военной техники и вооружения оказался, по сути дела, под полным контролем Германии. Но Германия оказалась не в состоянии в согласованном объеме поставлять вооружение в Афганистан, поскольку советское правительство, предоставившее Германии транзит товаров через свою территорию, отказало в транзите вооружений.

Засилье немецких советников и инструкторов в различных военных и гражданских ведомствах в Афганистане привело к тому, что германские специалисты обладали исключительно большими возможностями по сбору всякого рода информации. Эта универсальная осведомленность немцев о положении дел в Афганистане представляла собой мощный рычаг воздействия на правящую элиту и одновременно являлась средством распространения влияния немцев на самые различные слои населения. Советская резидентура в Кабуле в своих донесениях отмечала, что в массовом сознании афганцев создавался образ немца, принципиально отличный от любых других иностранцев, проживавших в Афганистане. «В самом деле, — говорилось в одном из этих документов, — как могут афганские чиновники скрывать что-нибудь от немца, когда они и без того все знают, нередко больше самих афганцев. Что может быть зазорного в том, что какого-нибудь афганского чиновника увидят вместе с немцем на улице или афганец зайдет на квартиру к нему? Это считалось вполне допустимым, тогда как ни один афганский чиновник не решится показаться на улице в обществе советского гражданина… Установка немцев была, очевидно, такова, чтобы всякое соприкосновение с немцами приносило выгоды афганцам, и эта установка проводилась неукоснительно и методично»[29].

Как отмечалось в отчете полпредства в Афганистане за 1941 — начало 1942 г., немцы подкупали любящих взятки афганских министров и чиновников. Они бросали гроши афганской бедноте, но всегда с условием: говори всем, что немцы — друзья афганцев. Практика свидетельствовала о том, что немецкие специалисты, работавшие на афганских предприятиях, «отчисляли» из своего жалования, получаемого из афганской казны, 5–10 % в пользу того или иного министра или руководителя предприятия. А подкупаемые афганцы добивались увеличения окладов немецким специалистам. В своих финансовых сделках с афганцами немцы отчисляли процент в пользу афганца, подписавшего выгодный немцам контракт. Путем такой «щедрости» в Афганистане среди верхушки и частично средних афганских слоев о немцах также шла «слава» как о «добрых» афганских друзьях[30]. В рассматриваемый период советской разведке в Афганистане стало ясно, что «указанными способами фашисты добились охвата чуть ли не поголовно всей афганской технической молодежи своим влиянием».

Для обработки подрастающего поколения был использован столичный лицей «Неджат», где насчитывалось около тысячи учащихся. Отличие этого учебного заведения от других школ заключалось в том, что преподавание всех предметов начиная с 6 класса проводилось на немецком языке. Немецкий язык и все предметы, кроме истории и «закона божьего», преподавали до конца 1941 г. исключительно немецкие педагоги. Выпускники этого лицея имели право поступать в высшие учебные заведения фашистской Германии без каких-либо экзаменов.

Руководство фашистской Германии стремилось завязать тесные личные отношения с представителями элиты афганского общества. Выбор пал в первую очередь на председателя Афганского национального банка, министра экономики Афганистана Абдул Меджида. Выбор в пользу именно этого влиятельного промышленника и представителя афганской элиты обуславливался следующим: во-первых, немцы учитывали антисоветскую направленность А. Меджида, сидевшего в 1924–1925 гг. в Бутырской тюрьме в Москве за спекуляцию и обман советских органов[31]; во-вторых, по линии жены он был связан родственными узами с немцами — родная сестра его жены была замужем за немцем[32].

Вот почему на этапе становления и развития отношений Афганистана с фашистским режимом Германии именно А. Меджид как председатель Афганнацбанка был приглашен принять участие в работе фашистского съезда в Нюрнберге в 1937 г. В сообщении советского посла К. А. Михайлова от 20 сентября 1937 г. на этот счет отмечалось, что А. Меджид прибыл в Германию по личному приглашению фюрера. Министр экономики, а также командующий ВВС Афганистана были приняты А. Гитлером. В состоявшейся беседе немецкий фюрер «выразил большое удовлетворение, что воздушная связь Германии с Кабулом будет новым элементом прогресса культуры и экономики обеих стран»