Дипломат поневоле - [4]

Все началось в седьмом часу утра, когда в Токио в полдень с речью выступил премьер-министр. Через час близкое по духу выступление сделал в Пекине Генеральный секретарь ЦК КПК. В Интернете сразу же появились видеозаписи этих речей и несколько сумбурных переводов. То, о чем говорил японский премьер, а затем глава китайской компартии, было невероятно — речь шла о том, что человечество вступило в контакт с инопланетной расой — альваланами. Тогда же появился анонс выступления Президента Российской Федерации, которое было назначено на двенадцать часов.

Илья смотрел выступление президента дома, на широком экране. Невысокий, хотя и склонный к полноте, но производящий впечатление этакого энергичного живчика президент говорил как всегда эмоционально и убедительно, поблескивая стеклами очков. Имеющий два высших образования — техническое и гуманитарное, он обладал талантом говорить хорошо, доходчиво и простым языком, так что невольно хотелось соглашаться с каждым его словом. В свое время именно его харизма каким-то чудом сделала невозможное — привела малоизвестную партию патриотического толка к власти. Тогда, четыре года назад, от него, на вид такого оппозиционного и патриотичного, ожидали многого — реформирования или даже роспуска созданного предшественником Комитета полезности, преобразования вертикали власти, ограничения влияния крупных корпораций и отмены недавно принятого Трудового кодекса, прозванного в народе «крепостным». Он, насколько мог судить Илья, не сделал ничего из этого, наоборот — усилил Комитет полезности и добавил чиновникам полномочий. Ухитряясь, правда, при этом много и энергично сажать не справившихся с работой в полном соответствии с утверждением: «кому много дается — с того много и спросится». Каждый чиновник знал: провалил работу — получил уголовное дело, никакая личная лояльность и преданность не спасет. Отношение к президенту было сложное, всех оттенков — от любви до незамутненной ненависти.

Сейчас он говорил про Альвалан. То же самое, что до него говорили лидеры в Азии и скоро будут говорить (ровно в полдень по местному времени) президенты в Европе и Америке. Человечество вышло за пределы Солнечной системы и встретило братьев по разуму. Мы будем с ними дружить, торговать, обмениваться технологиями. Это событие грандиозного масштаба в истории человечества, прорыв в развитии. Инопланетяне гуманоиды (последовало некое усредненное компьютерное изображение альваланина), они очень дружелюбны и не представляют угрозы человечеству. У людей с ними много общего… и прочее в таком же радостно-оптимистическом тоне. Про бои в космосе, гибель Геркулеса и десант на Элию Илья не услышал ни слова, как будто ничего этого и не было. И лишь в конце речи была произнесена странная, многозначительная фраза: «Россия не останется в стороне от общемировых тенденций и вскоре примет неотложные меры в связи с произошедшим».

Глава 2 А вашего мнения, рядовой Иванов, и не спрашивают…

Сразу же достичь успехов в учебе у Ильи не получилось. Впрочем, он и не ставил перед собой такой цели. Процесс шел как бы сам по себе, отдельно от парня, без особого напряжения. Поначалу не заладилось со спецкурсами по кинетике биохимических реакций и промышленной биотехнологии. И если проблемы с первым предметом удалось решить достаточно быстро, благодаря нескольким неделям усиленных занятий, то со вторым было сложнее. Илью по какой-то причине сильно невзлюбил преподаватель — молодой амбициозный парень лет тридцати, сам недавний выпускник РХТУ. Ну спутал Илья, не вникнув в условия задачи, на семинаре энергию Гиббса с температурным коэффициентом скорости химической реакции. Да, грубая ошибка. Но оговориться может каждый, это еще не повод называть студента при всех «типичным разгильдяем». Посмотрел бы Илья на этого препода после года ежедневной беготни с автоматом, боев и трехмесячного дембельского «отрыва». Тут не то что энергию Гиббса не вспомнишь — вообще забудешь, что такое химия и какая она бывает. В общем, Илья не сдержался и преподу ответил. Слово за слово… и стало Илье ясно, что выше трояка по промышленной биотехнологии он никогда не получит. И то придется постараться.

Другой проблемой неожиданно стала учебная научная работа. В общем-то, ничего сложного хроматографическое сопровождение производства нового антибиотика «Альпронидола» собой не представляло. Но вот прибор, доставшийся Илье, был откровенно плохим. То, что выпущенный в середине двухтысячных, тридцатилетней давности, хроматограф не мог снимать 3D-хроматограммы и обладал крайне малым набором функций, было еще терпимо. Но вот то, что он ломался через день, а запчастей к нему за давностью лет было не достать в принципе, сильно мешало работе. Текли клапана, «хвостила» пики колонка, сбоили фотоэлементы самплера — все это приходилось каждый раз заново чинить, убивая на ремонт день-другой, чтобы урвать потом пару-тройку часов работы. Научный же руководитель только посмеивался в усы — по его мнению, все было правильно.

— Пока ручками сто раз прибор не переберешь — спеца из тебя не будет, — говорил он Илье, попивая в лаборатории крепкий чаек и наблюдая за мучениями парня. — Все с этого начинают. Вот как со старьем справишься — тогда и на нормальную технику переведем.