Династия Ямато - [13]

Япония 1853 г. переживала глубокий кризис. По прошествии пятнадцати лет после первого визита Перри будет свергнут правящий сёгун и после восьми веков забвения восстановлена древняя монархия. Несовершеннолетний Мэйдзи взойдет на трон. За Реставрацией Мэйдзи последует ряд глубоких перемен, через несколько десятилетий обеспечивших небывалое экономическое и политическое восхождение Японии в ранг мировых держав. В наши дни Япония является второй по величине вершиной экономики в мире. Однако Япония всегда остается Японией, в ней мифы и реальность как бы взаимодополняют и подменяют друг друга. Реставрация Мэйдзи лишь формально вернула Японии императорское правление, в то же самое время новая политическая элита поставила императора и его семью в условия строгой изоляции, регламентированные ритуалом, протоколом и так далее. По выражению одного из внуков Мэйдзи, императорская семья подобна «птицам в клетке». Япония сбросила с себя многовековой гнет сёгуната, но Сыновья Неба и Дочери Неба так и остались в заложниках у прошлого.

Взятие в заложники — древняя азиатская традиция. Верх совершенства в ней — пленение самих богов! На протяжении восьми столетий японские императоры находились в заложниках у военных режимов, с несговорчивыми расправлялись без церемоний. В 1868 г. ключевым звеном заговора по свержению сёгуна стал захват императорской семьи. Водрузив на трон Мэйдзи (по существу, так и остававшегося политическим узником), пришедшая к власти группировка обезопасила себя от контратаки противников. Но Мэйдзи стал необходим им и по другим причинам.

Со стороны японское общество видится как весьма пассивное в политическом отношении, отдающее приоритет законопослушанию и единомыслию. Именно потому, что на протяжении веков политические оппоненты не стеснялись в средствах, верность и лояльность власти приобрели особую ценность и очарование. Поиск компромисса приобрел идеальные черты, так как двурушничество и тайные сговоры стали чуть ли не правилом. В такой ситуации обладание олицетворением небесной чистоты весьма выгодно для победы над «подковерным» противником. Император, как Сын Неба и прямой потомок мифических богов, как верховный жрец синтоизма, есть воплощение абсолютной чистоты. В прошлом светская власть основывалась именно на авторитете императора. Любой, усомнившийся в полномочиях людей вокруг трона, преследовался как вероотступник, заслуживающий самого сурового наказания. Вот почему даже в наши дни большинство японцев предпочитает смирение и покорность активной гражданской позиции.

Довольно странно узнавать, что династия Ямато, почитавшаяся божественной, на протяжении веков третировалась без оглядки на ее статус: членов династии лишали привилегий, власти, травили ядами, изгоняли, доводили до самоубийства. «Сговорчивых» императоров окружали плотным кольцом гофмейстеров и придворных дам, состоящих на службе у истинных хозяев Японии. В подобных обстоятельствах быть богом куда опаснее, чем обыкновенным смертным. Такое положение дел существует и по сей день.

Детство младенца Мэйдзи прошло под знаком вопроса. Мэйдзи родила не императрица, а наложница императора Комэя Накаяма Есико, дочь придворного аристократа. Мэйдзи появился на свет 3 ноября 1852 г. в аристократическом доме, находившемся неподалеку от императорского дворца в Киото. Здесь же прошли детские годы его матери. Отгоняя злых духов, младенца искупали в Роднике божественной помощи. Мэйдзи нарекли Сатино Мийя. Мийя — одно из трех японских слов, означающих «принц». В возрасте восьми лет его усыновила императрица и провозгласила наследным принцем, дав новое имя — Муцухито Синно («принц Муцухито»). Позже Муцухито получил коронационное имя — Мэйдзи, под ним он и вошел в историю. (Ниже, за исключением особо оговоренных случаев, мы не будем давать коронационных имен императоров, чтобы не вносить путаницу.)

Из шести детей императора Комэя (двух мальчиков и четырех девочек) лишь один Муцухито смог переступить рубеж четырехлетнего возраста: из-за межродственных браков, заключаемых на протяжении не одного столетия (продиктованных соображениями стратегического и политического свойств), детская смертность в семьях аристократии являлась чрезвычайно высокой. Ряды аристократии буквально косили эндемические заболевания (сбои в иммунной системе, менингит и тому подобное). Из четырнадцати братьев и сестер самого Комэя до совершеннолетия удалось дожить лишь двоим.

Жизнь малыша Муцухито в императорском дворце подвергалась слишком большому риску, поэтому первые пять лет маленький принц провел в относительной безопасности во дворце деда по материнской линии лорда Накаямы. За Муцухито денно и нощно присматривали две кормилицы. Дитя императора полагалось кормить грудью каждые два часа. В 1854 г., когда Муцухито исполнилось два года, императорский дворец в Киото пострадал от пожара и император переехал на некоторое время во дворец Накаямы, желая быть поближе к сыну.

Муцухито рос слабым, изнеженным ребенком со своевольным и раздражительным характером. В порыве детского недовольства Муцухито нещадно ломал игрушки и колотил своих благородных товарищей по играм, которым запрещалось давать ему сдачи. Вспышки раздражения преследовали Муцухито и в зрелом возрасте. В подарок от дедушки принц получил деревянного коня и бамбуковый меч. Мальчик любил играть в самураев. В более старшем возрасте он полюбил лошадей и самурайские мечи. Физические упражнения помогли ему несколько укрепить слабое здоровье и приобрести более «крепкий» внешний вид. Из дневников Накаямы нам известно, насколько дед беспокоился о здоровье внука и оберегал его. В возрасте пяти лет наследный принц вернулся к родителям в перестроенный дворец в Киото. Ему отвели новый павильон с белыми стенами и черной черепичной крышей. Неподалеку находился пруд с карпами и сад с вечнозелеными растениями, сливовыми деревьями и черным бамбуком. В Киото Муцухито посещали учителя, император лично давал сыну первые наставления в искусстве поэзии. Из предметов принцу более всего по душе пришлись история и география. После визита коммодора Перри в Японию стали чаще заходить иностранные торговые суда. Иногда Муцухито удавалось самому посмотреть на таинственных иностранцев на улицах Киото, когда ему разрешалось выезжать за пределы дворца, дабы полюбоваться осенними красками леса или цветущими вишнями. Эти редкие поездки за пределы дворцовых стен совершались в черной лакированной повозке, запряженной двумя белыми волами. В повозке принца надежно укрывали от посторонних глаз бамбуковые шторки.