Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях - [44]

После Второй мировой войны Ближний Восток захлестнула волна политических убийств. Летом 1951 года в центре Багдада неизвестный отправил на тот свет иорданского политика Фахри аль-Нашашиби, который симпатизировал Хашимитам. За 3 дня до гибели Абдаллы I в Аммане застрелили Риада ас-Сольха (экс-председателя правительства Ливана). Еще раньше — в феврале 1945 года — молодой арабский националист разрядил обойму пистолета в Ахмада Махира-пашу — премьер-министра Египта, известного своими пробританскими взглядами. Другой выдающийся египетский политик, также сторонник Великобритании, Амин Осман-паша, принял смерть в январе 1946 года. В августе 1949 года в Сирии националистически настроенные офицеры казнили Хусни аз-Заима.

За 137 дней правления (с 17 апреля 1949 года по 26 июня 1949 года) Хусни аз-Заим настроил против себя большинство сирийцев. Курд по происхождению, он слыл ярым противником исламского традиционализма и фундаментализма. Президент ратовал за права женщин и вообще был секуляристом, чем повергал в ужас правоверных мусульман Сирии. Обеспокоенные улемы попросили аз-Заима об аудиенции. Президент назначил встречу в отеле города Бладан, что в часе езды от Дамаска. Улемы ожидали конструктивный диалог с властью, но ничего не получилось — когда они уселись за обеденным столом, аз-Заим заказал всем виски и танцовщиц.

Конечно, жертв было гораздо больше, мы вспомнили только самых известных и влиятельных. Арабский национализм набирал обороты. Убийства совершались членами националистических и террористических группировок. Главными мишенями становились политики, которые поддерживали англичан либо Хашимитов. Организаторы убийств транслировали простую мысль: сотрудничество с Великобританией и ее союзниками равносильно смерти. Фейсал II с детства знал, что находится в опасности. Абд аль-Илах брал племянника в зарубежные поездки не только для того, чтобы мальчик повидал мир, но и чтобы уберечь его от врагов — тайных и явных.

Регент прививал королю собственные увлечения — а его больше всего интересовали лошади. За границей Абд аль-Илах обязательно посещал конефермы и много общался с заводчиками. Как и все Хашимиты, принц обожал лошадей и прекрасно в них разбирался. Он превратил хобби в бизнес, и это неудивительно: в Ираке было больше лошадей, чем где-либо еще в мире. Легендарных арабских жеребцов веками экспортировали из Месопотамии в Индию. После эпохи Крестовых походов европейские армии формировали из них легкую кавалерию. Скачки являлись традиционным развлечением жителей Междуречья — и в 1930-х годах к нему с радостью подключились англичане. В Багдаде был построен большой ипподром. Лошадиные бега стали неотъемлемой частью столичной жизни. За организацией скачек следили британские эксперты. Коневодство, верховая езда и лошадиные выставки представляли собой обязательный атрибут монархии — и объединяли иракцев, независимо от национальности и вероисповедания.

Важным светским мероприятием было ежегодное конное шоу. Для участия в нем в Багдад съезжались влиятельные люди со всего Ближнего Востока. Хашимиты налаживали с ними личные и деловые отношения в непринужденной обстановке. Однажды сирийский министр привез на шоу великолепного черного жеребца по кличке Амир аль-Хусн. Восхищенное жюри единогласно присудило жеребцу первый приз, и регент предложил за него любые деньги. Но хозяин ответил, что Амир аль-Хусн не продается. Сын министра тяжело болел, и его единственной радостью был жеребец отца. Как только мальчику становилось лучше, он шел в конюшню и проводил там долгие часы, гладя лошадь и разговаривая с ней. Вскоре ребенок выздоровел, обзавелся друзьями и забыл об Амире аль-Хусне. Тогда сирийский министр подарил жеребца Абд аль-Илаху.

Помимо лошадей, регент очень любил охоту. На севере Месопотамии водились муфлоны, горные козлы и олени, в центральной части — куропатки и газели. Юг изобиловал дикой птицей. Утиная охота в низовьях Евфрата считалась одной из лучших в мире. Абд аль-Илах мечтал жить в сельской местности и охотиться, сколько пожелает. Пока же он не мог часто отлучаться из Багдада.

Неизменным спутником регента на охоте был Нури ас-Саид. Они долгое время сотрудничали, но так и не стали друзьями — ибо слишком хорошо знали друг друга. Но Абд аль-Илах высоко ценил Нури, а Нури и вовсе восхищался регентом. Опытный политик видел, что принц не только покупает модную одежду в европейских бутиках и блистает на светских раутах — он также скрупулезно работает с документами, принимает посетителей и вообще является ключевой фигурой в государстве. Нури замечал и доброту Абд аль-Илаха — так, однажды регент увидел возле своего автомобиля бедно одетого мальчика с обезображенным лицом и слезящимися глазами. Принц поговорил с ним — и отправил в Лондон, где ребенку помогли офтальмологи и пластические хирурги. Это был не единичный случай: Абд аль-Илах часто посылал соотечественников на лечение за границу и оплачивал все расходы из своего кармана.

Юный монарх не унаследовал семейную любовь к лошадям и охоте, но частые зарубежные поездки и учеба в Англии явно пошли ему на пользу. Преподаватели запомнили Фейсала II тихим и прилежным учеником. Королева Алия пожелала, чтобы ее сыну в Хэрроу не давали никаких поблажек и наказывали за проступки. Впрочем, наказывать Фейсала было не за что: он хорошо учился, не нарушал дисциплину и гордился своими школьными обязанностями. В воспитании короля поэтапно участвовали английская няня, гувернантка, наставник Джулиан Питт-Риверс, учителя Сандройда — и, наконец, преподаватели Хэр-роу. Арабским языком с Фейсалом занимались иракские профессора, которых регент командировал в Англию. Семья оказывала на юношу сильное влияние — но, в то же время, его воспитывали как британского аристократа.