Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях - [128]

Глава 5 Ложь, деньги и война

Арабская нефть не может быть дороже арабской крови.

Зайд ибн Султан аль-Нахайян

2 августа 1990 года иракская армия вторглась в Кувейт. Багдад утверждал, что хочет помочь угнетенному кувейтскому народу, который восстал против тирании Джабера III. Однако никакого восстания не было.

На протяжении полувека претензии на Кувейт являлись одним из лейтмотивов иракской дипломатии и пропаганды. Аргументируя свои требования, Багдад умудрился объединить две диаметрально противоположные позиции. Главная версия сводилась к тому, что Кувейт исторически не обладал суверенитетом и всегда был частью Ирака. Согласно второй, «запасной» версии, Кувейт все-таки являлся независимым — но четкие границы между государствами отсутствовали. Более того — эмират входил в состав Османской империи. Номинально им управляли губернаторы иракских городов — сперва Басры, а затем Багдада. После того, как Порта рухнула, Ирак считал себя ее правопреемником, а Кувейт — своей территорией.

Далее, с иракской точки зрения, шейх Мубарак Великий не имел права заключать договор с британцами в 1899 году. Параллельно Багдад апеллировал к Англо-османской конвенции (1913), в которой Кувейт определялся как каза — автономный район Порты. Данный факт, по мнению иракских юристов, свидетельствовал о подчиненном статусе эмирата. Однако конвенция не была ратифицирована — о чем иракцы предпочитали умалчивать.

Прежде Ирак неоднократно признавал независимость Кувейта — например, в 1920-х годах, будучи мандатной территорией Великобритании, он сделал это дважды. В третий раз ситуация имела место в 1932 году, когда хашимитское королевство едва обрело суверенитет и, по сути, еще не являлось самостоятельным. Политики Саддама Хусейна беззастенчиво называли свою родину той эпохи «британской марионеткой» и не считали решения Хашимитов ни легальными, ни легитимными (впрочем, независимость Ирака почему-то не оспаривалась). О последующих признаниях кувейтского суверенитета они предусмотрительно забыли. Также иракцы игнорировали протокол дипломатической встречи в Багдаде (1963), на которой Ирак в очередной раз отказался от претензий на Кувейт и проголосовал за его вступление в ЛАГ и ООН.

Разумеется, у Ирака имелись и другие причины для атаки на эмират. Граница между двумя государствами проходит по нефтяному месторождению Румайла. Багдад обвинил соседей в «наклонном бурении» — то есть в бурении скважин под углом, с проникновением на иракскую территорию. Таким образом кувейтцы якобы воровали иракскую нефть с 1980 года. Но даже если бы скважины были пробурены перпендикулярно поверхности земли, то «черное золото» все равно выкачивалось бы из единого бассейна Румайлы. Инциденты с наклонным бурением — не редкость, и международное право не считает их поводом к войне.

Также Саддам инкриминировал Джаберу III превышение квот ОПЕК на добычу нефти. По версии Багдада, это нанесло гигантский ущерб иракской экономике. Кувейт действительно нарушал установленные ограничения, но и другие члены ОПЕК тоже зачастую не соблюдали их. Саддам провозгласил ОПЕК незаконной организацией, созданной исключительно для манипулирования рынком. По иронии судьбы, ОПЕК была учреждена на конференции в Багдаде (1960), и Ирак являлся одной из ее стран-основательниц.

В 2004 году, находясь в американском плену, Саддам объяснил вторжение в Кувейт желанием наказать Джабера III. Тот якобы сказал, что не перестанет воровать нефть, пока Месопотамия не обнищает и все ее женщины не превратятся в десятидолларовых проституток. Саддам преисполнился священного гнева и решил отомстить амиру за честь иракских женщин — потому и напал на Кувейт.

В качестве компенсации за все нарушения и оскорбления Багдад требовал от Эль-Кувейта списать $ 14 млрд военных долгов и выплатить еще $ 2,5 млрд. На саммите ЛАГ в мае 1990 года иракские дипломаты заявили, что $ 14 млрд — это вовсе не долг, а лишь частичная оплата защиты от Ирана, которую Багдад предоставил эмирату и другим монархиям Халиджа. На июльском заседании ЛАГ иракцы оценили суммарный ущерб от неправомерных «нефтяных» действий ас-Сабахов в $89 млрд. 17 июля Саддам обвинил Джабера III в грабеже и антииракском сговоре с США и Израилем. В тот же день бронетанковые дивизии Ирака выдвинулись по направлению к Кувейту.

Следующие две недели ознаменовались серией переговоров по всему Ближнему Востоку. В назревающий кризис втягивались всё новые арабские участники. Джабер III согласился удовлетворить финансовые требования Ирака. Саудовский король Фахд предложил Саддаму несколько миллиардов риалов — лишь бы из искры дипломатического конфликта не разгорелась настоящая война. Но аппетиты Саддама росли по мере того, как ему уступали. Теперь Багдад настаивал на «возвращении» ему двух кувейтских островов — Варбы и Бубияна, а иракская армия уже проводила учения близ кувейтской границы.

Египетский президент Хосни Мубарак и иорданский король Хусейн хотели выступить в роли миротворцев. Саддам пообещал им не атаковать Кувейт. 25 июля 1990 года он встретился с Эйприл Глэспи — американским послом в Багдаде. Саддам хотел увидеть ее реакцию на перспективу «кувейтского приключения». Мнение Глэспи об иракском лидере было широко известно. В феврале предыдущего года она дала интервью радиостанции «Voice of America», в котором сравнила Ирак при Саддаме с Румынией при Чаушеску. Багдад возмутился, и Глэспи извинилась, подчеркнув, что США не намерены вмешиваться во «внутренние проблемы иракского народа и правительства».