Дилеммы XXI века - [12]

(материя; телесный, материальный, конкретный), а Фи лонус – от phylos nos (любящий мысль; духовный, интеллектуальный), именно в споре этих двух ипостасей Лем пытался найти истину. Сам Лем разбивал «Диалоги» на три части: «Первая говорит о парадоксе воскрешения (…). Во второй части мы находим универсальное лекарство ко всем болезням философии, прописанное доктором Филонусом в виде кибернетики (…). Третья часть – это моё частное дополнение, которое использует понятийный аппарат для расправы с различными видами системного зла» («Так говорил… Лем», c.100).

Часть 2 «Сумма технологии»

Куда идёшь, мир?

Сделаем ещё одну попытку заглянуть в будущее нашей планеты. Попытки эти сегодня в моде, многими повторяются, перьями учёных и публицистов уже даже вырыты целые колеи, в результате множества усилий проявилось Янусово обличье современных пророчеств, где орлом является технологическое совершенство, автоматизированная роскошь будущей цивилизации, а решкой – незримый огонь радиации, тотальная гибель. Наверное, будущему придётся выбирать между этими крайностями, однако есть ли уверенность, что нас ничего не ждёт, кроме автоматизированного рая либо водородного ада? Уже сложился стереотип: пишущий, в зависимости от обстоятельств, становится либо апологетом, либо Кассандрой – в конце концов можно полагать, что будущее, хорошее или плохое, будет простым, как простыми являются, в конечном счёте, оба указанные решения. Мои намерения на сей раз скромны: пересмотреть некоторые положения, присмотреться к фактам, быть может, подвергнуть сомнению выводы, ничего не заявлять с уверенностью без обоснования, наконец, если это понадобится, поставить вопросительные знаки там, где до сих пор ставили только восклицательные. Всё более отдаляющееся прошлое, уменьшающееся в масштабе с уже кажущимися скромными гекатомбами неатомных войн, содержит в себе, наверное, некое зерно, некий горький стержень опыта хотя бы потому, что является собранием фактов, нерушимой реальностью, и в зигзагах его застывшего пути можно прочесть многие из тех закономерностей, которые сформируют нашу будущую судьбу.

I

Существующее сейчас атомное равновесие является, разумеется, процессом, а не состоянием; оно обладает своеобразной динамикой, которую можно было бы исследовать, даже в отрыве от задач большой политики, математическими методами. После создания мощнейших средств уничтожения естественно пришло время для конструирования приспособлений, доставляющих эти средства к цели. Таким образом, после атомной гонки наступила гонка ракетная. Когда водородные заряды достигли своеобразного «оптимума» и дальнейшее увеличение их мощности утратило единственное, берущееся в расчёт стратегическое значение, ибо город, или совокупность городов, или целую страну, можно, как и человека, уничтожить (буквально) только раз, – предела совершенства достигли и ракеты, по крайней мере что касается скорости. Кто захотел бы, чтобы ракеты летали быстрее, чем это можно сделать уже сегодня, запускал бы их в небо, но они не возвращались бы на Землю; достигнув максимума, дальнейший путь в этом направлении перестал бы существовать. Очевидно, что лихорадочная деятельность может продолжаться, касаясь, однако, в основном деталей, то есть различных технических и технологических элементов, например, двигательных установок, прицельных приспособлений или контрольно-наблюдательной аппаратуры, однако этот процесс не вносит в существующее положение дел какие-либо факторы, значительные настолько, чтобы они были способны его в какой-то степени изменить. Поскольку в нашей юдоли ни одно состояние непрестанного движения не может оставаться неизменным, постольку во внешне видимом монолитном (хоть и двойственном) равновесии сил военного атома появляются тревожные, пока ещё малозаметные явления. Дело в том, что «атомный клуб» начинает понемногу разрастаться. После Англии – Франция, уже есть информация и о Западной Германии, которая с пресловутой скрупулёзностью и обстоятельностью приступила к работам и в недалёком будущем будет готова представить миру атомные бомбы, более дешёвые и простые в изготовлении. Если этот процесс не притормозить – а я не представляю себе, что его может замедлить, кроме реального разоружения, какие-либо полумеры и компромиссы могут, в лучшем случае, лишь приостановить эту «акцию распространения бомб» среди народов, – то через некоторое время может возникнуть такая ситуация, когда какой-нибудь южноамериканский диктаторчик или какая-нибудь в элегантном мундире цвета хаки «сильная личность» типа полковника Мобуту получит в своё распоряжение одну из дешёвых, демпинговых немецких атомных бомб. Было бы непростительной наивностью думать, что такие державы, как, в частности, производитель этих дешёвых бомб in spe ФРГ, которые дадут старт процессу распространения атомных бомб, будут в состоянии этот процесс контролировать и регулировать настолько, что вероятность разжигания радиоактивного военного пожара в какой-либо удалённой от основных столиц точке планеты перестанет существовать.

Регулировать можно только зачатки, начало таких процессов; потом инициаторы теряют над ними власть. И тогда мир может столкнуться с ситуациями настолько же непредвиденными, насколько и опасными, когда, в конце концов, первый атомный взрыв окажется неожиданностью одинаково для всех. Но здесь мы уже слишком много сказали о всевозможных условиях, не занимаясь при этом явлениями фантастическими. Это всё очевидно: наступит время, когда обладание атомным арсеналом уже не будет источником каких-либо выгод, каких-либо возможностей, кроме одной – гибели. Нельзя пассивно ожидать возникновения такого состояния; задача политики, прозорливой и разумной, заключается в том, чтобы обнаружить приближение этого момента и указать миру, в какой мере единственным и последним для него шансом является контролируемое разоружение. Я, разумеется, не утверждаю, что к устранению ядерной опасности можно прийти именно таким путём, но эта возможность представляется мне вполне реальной, так как иначе от атомного равновесия мир может перейти к атомному хаосу, в котором меньшие, но на многое претендующие, будут пытаться, используя угрозу, импортированную у прибыльно работающих фирм ФРГ, шантажировать большие государства, решая свои проблемы и проблемы своих соседей за их счёт. Это станет, очевидно, прелюдией к похоронам человечества; мой – признаюсь, умеренный, – оптимизм относительно дальнейшего развития ситуации основывается на допущении, что с позиции эскалации ядерного вооружения сойдут даже самые упорствующие сегодня (можно даже сказать «самые безумные», если во внимание принять ситуацию, когда Франция изо всех сил старается стать атомной державой, хотя давно опубликованная статистика показывает, что расщепляемого материала, уже имеющегося у обеих сторон, с излишком хватит на всё и всех, но эпитетами такого рода лучше не оперировать, потому что слишком быстро это привело бы к их полнейшей инфляции) – сойдут, повторяю, самые упорные сегодня, и не из-за каких-то там высоких моральных принципов и даже не под влиянием мирового общественного мнения, а только потому, что этот нож мясника перестанет быть обоюдоострым, а будет уже иметь только одно острие, одинаково направленное на всех.