Диктатура пролетариата - [49]

Внимание властей сосредоточено на зарплате преподавателей вузов в той же степени, что и на зарплате других работников, за тем исключением, что они её изменяют отчасти согласно индексу цен, а отчасти – в соответствии с существующим в государстве фиксированным соответствием между ходячими миллионами и золотым рублём, который всё больше возвращает свои позиции в качестве денежной единицы. Так, в мае мои коллеги ожидали повышения зарплаты на 30 %, на лето предсказывали прибавку 50 % – о том, что было после моего отъезда, у меня сведений нет.

Несмотря на сильную нехватку времени заниматься серьезными научными исследованиями и отрыв советских учёных от внешнего мира, профессора различных вузов, во всяком случае в столицах, этой весной более или менее имели возможность продвинуться в этой области. Работа утомительная, а доход есть и остаётся скудным; особенно сложно обстоят дела с покупкой одежды и обуви, часто оказывающейся не по средствам. Но не перевелись ещё диогены. Наши коллеги держат голову высоко, а русский идеализм, бескорыстие и готовность к самопожертвованию не изменяют себе в оставшихся представителях этих кругов, которые всегда были честью и гордостью русского народа.

Повторюсь, нельзя сказать, что большевики в России плохо обращаются с «профессорами» как таковыми. Они скорее пользуются неким особым уважением. На протяжении революции и Гражданской войны эта должность и занятие служили скорее защитой – как в материальном, так и в духовном плане. Мужественный человек на профессорской должности, не выступавший в роли активного политического противника, не раз имел возможность проявить себя, воспрепятствовать полному безумию и спасти себя и свои убеждения, во всяком случае в период крушения вплоть до того кризиса, который теперь обрушился на интеллектуальный мир.

* * *

Всем вузам и научным институтам, разумеется, причинён ущерб, часть их пребывает в полном упадке в результате бурного периода революции и Гражданской войны, сильного голода и различного рода вмешательств большевиков. Многие научные светила страны погибли или бежали, и до того момента, когда жизнь в таких учреждениях хотя бы более или менее наладилась, ещё крайне далеко. Некоторые учёные страдали меньше или быстрее вставали на ноги; как правило, это объясняется более сильной или более гибкой натурой человека. В качестве примера можно привести Институт Берга в Петрограде; обладающий крепким здоровьем и крепкими нервами директор института, оценив свои шансы, убедил власти в необходимости обеспечить техническую мощь учреждения, увеличил благодаря помощи Народного комиссариата и профсоюзов скудные средства, выделенные Народным комиссариатом просвещения, всячески поддерживал единодушие в среде персонала, тем самым удерживая разрушительное при каждом внутреннем разладе влияние коммунизма в безопасных пределах. Известный секретарь Академии наук, индолог Ольденбург, благодаря своей гибкости сумел не допустить в академию комиссаров и, ссылаясь на традиции и престиж старейшего заведения, в какой-то мере спасти его от угрозы большевистского вмешательства и экспериментов. Задача таких людей непроста и не всегда вызывает в ответ благодарность. Необходимые, или во всяком случае истолковываемые как необходимые, уступки в отношении руководства во время проведения чистки с лёгкостью закладывают в отчаянной, а потому непременно напряжённой, политической обстановке основу для личных нападок на ответственных лиц, обвинений как в немощности, так и в чём-нибудь похуже.

Вузам с более или менее техническим уклоном и институтам прикладных наук восстанавливаться проще. Продолжение их деятельности является необходимым звеном и в большевистском обществе. Посторонний, впрочем, невольно обращает внимание на порой поразительное различие между учебными заведениями одного и того же типа. В какой степени это может объясняться личностью руководителя, я судить не могу. В качестве примера названного различия упомяну два медицинских вуза Петрограда. В то время как бывший Женский медицинский институт, теперь Петроградский медицинский институт – и для женщин, и для мужчин, – твёрдо придерживается своей взлелеянной традиции, Медицинская академия, по крайней мере её канцелярия, произвела на меня впечатление чего-то закоснелого, грязного и едва ли имеющего отношение к медицине. Я бы не уделил этому столько внимания, если бы подобное различие во внешнем положении вещей не отражало часто и явную разницу во внутреннем. Несомненно, существует связь между всё большим влиянием большевистской системы на учреждение и его внешним и внутренним упадком, растущей небрежностью в управлении, а также понижением уровня знаний и культурного уровня обучающихся. Это признаёт и сама молодёжь. Мои юные знакомые из упомянутого медицинского института гордились тем, в какой чистоте содержится учреждение, какие их окружают культурные и воспитанные студенты, большинство из которых по происхождению явно принадлежит к остаткам образованных слоёв. Когда я намекнул им о своих мимолётных впечатлениях от упомянутой Медицинской академии, они выразили опасение, что подобный упадок может настать и в их любимом вузе, поскольку теперь на место старых кадров туда вторгаются слабо подготовленные и часто заурядные личности с так называемых рабочих факультетов, занятых партийными коммунистами. Значительно сложнее обстоят дела в высших учебных заведениях более общей, нежели исключительно технической или прикладной, направленности, прежде всего в университетах. В первую очередь именно здесь, а также в средних общеобразовательных школах, духовная жизнь России в настоящее время переживает тяжёлый кризис – кризис, при котором убогая экономика и сектантский духовный террор действуют рука об руку с уничтожением остатков «вредоносных» мировоззрений и расчищают дорогу новому типу работников умственного труда, привитых надёжной дозой единственно правильной веры и учения, русско-марксистского коммунизма, и защищённых от всякого другого, опасного лжеучения.