Дикое правосудие - [13]

Лок торопливо доел остатки лосося и допил кларет. «Боже мой, красное вино с рыбой!» – мимолетно подумал он. Впрочем, вино было комнатной температуры и лучшего французского качества. Билли-бой, ты устроил моей сестре шикарный праздник! Хотя, возможно, это было чем-то вроде запоздалого извинения за многочисленные измены и невнимание.

Мимо Лока проплыл один из его коллег. Лоббист на пару со своим клиентом зажали человека из госдепартамента между собой, словно охранники, ведущие заключенного. Лок улыбнулся и ответил на приветствие, помахав вилкой. Сезон охоты был в полном разгаре.

Билли и Тургенев, стоявшие в другом конце зала, о чем-то совещались с сенатором-демократом, который пытался возглавить сенатский комитет, осуществлявший контроль над программой содействия странам Восточной Европы и Российской Федерации. Тургенев держался как всегда благодушно, но лицо Билли омрачало какое-то новое, тревожное знание. Лок понимал, что должен поискать себе прикрытие – предпочтительно в виде молодой, красивой и неглупой женщины, – прежде чем его вовлекут в дебаты как постоянного эксперта госдепаратамента по России. Но он никак не мог отвлечься от картины разговора рослого Тургенева и каким-то образом уменьшившегося, съежившегося Билли. Русский же выглядел так, словно большую часть своей жизни вращался в вашингтонских кругах.

В определенном смысле так оно и было. В восьмидесятых годах Тургенев был молодым, но уже влиятельным офицером КГБ в Афганистане. Лок и Билли встретились с ним в последние дни, когда русские собирались уходить. Они помогали осуществлять надзор за отступлением, обмен пленными, следили за соблюдением гарантий свободного прохода через территорию, контролируемую моджахедами. Они стали собратьями по опыту – двое мужчин из ЦРУ и полковник КГБ. Они понравились друг другу при самых странных обстоятельствах и в самом неподходящем месте. У Лока где-то затерялся моментальный снимок их троицы на фоне гор со снежными вершинами. Они стояли обнявшись, словно трое старых приятелей на охотничьей вылазке. Это стало началом сотрудничества Билли и Тургенева. Когда русский возник в Сибири, возродившись в образе предпринимателя, они с Билли основали «Грейнджер–Тургенев», крупнейшую газодобывающую корпорацию на огромном нефтегазоносном поле Нового Уренгоя.

Группа целенаправленно двинулась к выходу из столовой, оставив недоумевающего сенатора – только Билли и русские, словно командиры, неожиданно покидающие поле битвы. Деловое совещание? Бет будет недовольна: ее либеральные взгляды простирались не настолько далеко, чтобы оправдать отсутствие этикета в себе, Билли или в ком-либо другом.

Деловитый официант, сновавший по залу с точностью хорошо отлаженного механизма, вновь наполнил кларетом бокал Лока. Последовал бессвязный обмен приветствиями с известным журналистом, но настоящего разговора не получилось. Журналист преследовал более крупную дичь, к тому же Россия в этом месяце вышла из моды в «Вашингтон Пост». Фоном всех международных новостей служила Босния. Младший сотрудник госдепартамента представил свою подругу – молодую женщину с маленьким лицом, прятавшимся за огромными дымчатыми стеклами очков, не скрывавшую своего благоговения перед Бет. Женщина оказалась одной из студенток, устроенных сестрой Лока на работу в ООН.

Затем Лок снова на некоторое время остался в одиночестве, праздно разглядывая гостей. Кто-то прикоснулся к его руке. Его радость при виде Бет мгновенно исчезла при виде ее беспокойства.

– Что стряслось с Билли? – требовательно спросила она, словно Лок каким-то образом нес за это ответственность.

– А что такое, сестренка? Потрясающая вечеринка…

– Билли заперся в кабинете с Питом Тургеневым и другими русскими. Я хочу, чтобы он оставался здесь и не бросал своих гостей.

– Послушай, это может быть важно…

– Джон, пожалуйста, вытащи его оттуда!

Она улыбнулась в ответ на пространный комплимент по адресу закусок и ее прически, высказанный голубовласой матроной, женой конгрессмена, состоявшей в одном загородном клубе с Бет, но потом улыбка быстро сбежала с ее лица.

– Уверю тебя, Бет, не о чем волноваться, – сказал Лок, скрывая собственное беспокойство. Теперь все выглядело так, словно ее уверенность в себе оказалась просто маскировкой. Она не хотела вмешиваться сама, опасаясь, что одна неосторожная реплика может снова разверзнуть бездну под ее ногами.

Он кивнул.

– Хорошо, я попробую вытащить его.

– Спасибо, Джон, – и Бет тут же заговорила о последней постановке в Вашингтонской Опере с молодой представительницей класса музыкальных критиков, цеплявшейся за исполнение каждой ноты.

Лок был рад возможности избежать этой беседы, поскольку Бет неизбежно представила бы его в качестве своего «брата-музыковеда», которым он отнюдь не был – во всяком случае, пока он наконец не закончит эту проклятую работу по Монтеверди… Бет приходила в ярость, когда он называл свой музыковедческий труд «хорошим поводом отдохнуть в Мантуе и Венеции, но не более того». Все это напоминало ему о том, что завтра следует позвонить вашингтонской леди из «Музика Антиква», оставившей ему суровое послание на автоответчике. Разумеется, завтра – как только он придумает подходящее оправдание для задержки со сценической версией оперы.