Дикое поле - [201]

* * *

Илью помог отыскать Фрол. Следуя указанию пана Гонсерека, он отправился все к тому же пану Лаговскому, который еще обиженно пыхтел и дулся, но просьбу срочно найти и прислать к раненому «охотника» обещал выполнить. Вечером в двери дома лекаря постучал скромно одетый мещанин и сказал, что он и есть тот самый «охотник». Ничего примечательного ни Казимир, ни Окулов в нем не нашли: тощенький, остроносенький, похож на воробышка-заморыша. Даже шапка, кафтан и штаны на нем были серые. Оружия «охотник» не носил. Говорил тихо, слегка шепелявил и в польскую речь иногда вставлял белорусские слова, из чего лекарь заключил, что он уроженец Пинского или Могилевского каштелянства.

Его провели к раненому. Пан Гонсерек изволил почти два часа беседовать с ним, а потом сказал лекарю, что этого человека нужно проводить к русским, но не в Москву, как договаривались раньше, а только до Вязьмы. Провожатый получит три золотых задатка и пять монет при расставании с «охотником» в Вязьме. Пан Чарновский получает десять золотых задатка и тридцать — по возвращении посланца.

— Вы уже нашли провожатого? — прищурился пан Марцин.

— Сейчас здесь торгуют несколько купцов из Московии, — ответил лекарь. — Один из них собирается домой и согласен взять попутчика. Естественно, ему ничего не известно о ваших делах.

— Что за купец?

— Торгует женскими украшениями. Крупный мужчина, но я не знаю, как его зовут. — Чарновский чуть смущенно улыбнулся и развел руками. — С ним говорил Матей, мой слуга. Но сам я тоже видел купца, поскольку покупал у него сережки для одной прелестной паненки.

— Хорошо, — кивнул Гонсерек. — Пусть «охотник» сам поглядит на него, а потом будете договариваться.

«Скорее всего, про Москву он ляпнул сгоряча, под впечатлением размолвки с Лаговским, — решил пан Казимир. — А теперь петляет, путает следы. Наверно, в Вязьме или около нее у них есть тайный приют, и оттуда в Москву отправится другой человек, а не „охотник“.

Фрол-Матей сводил Илью поглядеть на купца. Видимо, «охотник» остался доволен смотринами, поскольку вскоре пан Марцин приказал — именно приказал, а не попросил — договориться с провожатым. Две ночи подряд Окулову и Тархову не удалось заснуть ни на минутку: они обсуждали предстоящую поездку и придуманный Любомиром план действий. Наконец, когда все оговорили, Фрол подарил Павлину небольшой двуствольный пистолет и отдал наглухо зашитый в толстую кожу четырехугольный предмет.

— Тут твоя смерть, — грустно усмехнулся он. — Любомир долго сомневался, передавать ли это с тобой или нет, но время не ждет, а послать в Москву просто некого. Приехали бы вы, как думалось, втроем…

— Чего уж теперь. — Стрелец принял посылку и прикинул ее вес на ладони. — Тяжеловата! Золото, что ли?

— Дороже. Под кожей стальная шкатулка, а в ней книга и твое зеркальце. Если чужой распорет кожу, то шкатулку не откроет: в ней ни замочной скважины для ключа, ни щели, куда сунуть нож. Но уж коли взломают… Смерть покажется избавлением. На крайний случай попробуй отговориться, что, мол, согласился отвезти сверток в Москву за деньги: мол, незнакомый человек дал за это несколько золотых и сказал, что там за ним зайдут к тебе в лавку и заплатят еще. Но берегись!

— Ладно, — обреченно махнул рукой Тархов. — Мой попутчик тоже, небось, свою смерть с собой потащит. Так что квиты будем.

— А вот и последний подарок Любомира. — Фрол достал свернутую в махонький узелок чистую тряпку, развернул и показал Павлину несколько темных крупинок, похожих на зерна конопли: — Бросишь одну маковку в напиток, и человек заснет как убитый. Кидать можно в воду, вино, пиво. У этого снадобья нет ни вкуса, ни запаха, и растворяется сразу, будто ничего не было. Если бросишь все маковки, то больше человек не проснется.

— Спать-то крепко будет? — Стрелец бережно спрятал узелок.

— Любомир говорил, каленым железом можно жечь — все одно не почует…

Вскоре Павлин отправился в обратный путь. Вместе с ним из Варшавы выехал невзрачный, тщедушный мужичонка, назвавшийся Ильей. Он свободно и чисто говорил по-русски, виртуозно матерился, и умело обращался с лошадьми. Кроме тощей дорожной котомки, никаких вещей у него не имелось.

Он оказался хорошим попутчиком: ловко сидел в седле, стойко переносил долгие переходы, не жаловался на зной и пыль, а самое главное — не докучай пустыми разговорами и расспросами. Его вполне удовлетворило то, что Павлин сообщил о себе: зовут его, мол, Прохор, он приказчик богатого московского купца, а теперь возвращается домой. В ответ «охотник» дал три золотых и обещал дать еще пять, когда доберутся до Вязьмы. Тархов чувствовал, что попутчик поначалу вел себя настороженно, однако потом вроде успокоился: все шло гладко, приказчик не проявлял досужего любопытства, а его богатырская стать невольно внушала уважение и доверие. Обычно люди, от природы наделенные громадной физической силой, по натуре добродушны и не отличаются хитростью.

Приглядываясь к Илье, стрелец опытным взглядом определил, что тот практически безоружен, если не считать ножа за голенищем. В отличие от него, Павлин имел саблю и пистолеты, а за пазухой прятал подарок Любомира — двуствольную немецкую игрушку. Попутчику стрелец объяснил, что оружие он носит для защиты от лихих людей. Как-никак, везет хозяину выручку и нераспроданные остатки дорогого товара.