Дикий Урман - [4]

Вскоре представился случай еще раз убедиться, как верны здесь люди своим обычаям. После недолгого отдыха, когда опять легко работалось веслом и отплыли уже километра два, Федор вдруг спохватился:

– Обожди-ка. Давай к берегу! Забыл на стоянке. Вернуться нужно.

Еще не поняв, в чем дело, Росин вылез на берег и принял у Федора вещи.

– Ты погоди здесь, на порожней-то мигом обернусь.

Федор сильно оттолкнулся веслом, и долбленка быстро заскользила по течению.

– Да чего ты забыл?! - крикнул Росин.

– Забыл…

«Чего забыл? Таган, кажется, сказал. Какой таган? Вроде никакого и не было», - подумал Росин и, устроившись поудобнее на берегу, опять достал свой блокнот.

В стороне что-то зашуршало, Росин взглянул туда. От берега отвалился кусок земли и, рассыпаясь, покатился вниз…

Росину всегда было приятно видеть такое: и как посыпалась сама по себе земля с берега, и как на твоих глазах упала ветка с дерева. В такие минуты начинаешь чувствовать, что ты опять стал своим в тайге, она перестала тебя дичиться и открывает тайны до этого загадочных шорохов и звуков.

Темно-бурая с белыми крапинками птица размером чуть меньше галки села на елку.

Кедровка. Росин сидел неподвижно, и, не опасаясь его, птица перепорхнула к стволу и забралась в гнездо. «Как обычно, с южной стороны устроила», - отметил Росин и уткнулся в блокнот.

Не успел исписать и трех страниц, а Федор уже вернулся.

– Ты чего забыл? - спросил Росин, заглядывая в лодку. Но в лодке пусто.

– Таган поставить забыл.

– Какой таган?

– На который котелок вешали.

– Да мы же его на обыкновенную палку вешали.

– Таган эту палку зовут.

– Зачем тебе она? Неужели на другом месте нельзя еще срезать? Покажи, что за палка, ради которой стоило два километра туда и обратно ездить.

– Обыкновенная палка, с зарубкой для котелка.

– Ничего не понимаю, - пожал плечами Росин. - Зачем же ты ездил?

– Мы, как с места снимались, забыли таган в землю воткнуть. Ты котелок снял - таган бросил. А у хантов обычай: уходишь - не бросай на землю, воткни рядом с костром, чтобы другим на новый время не тратить и деревца не губить. По этому тагану и место для привала с реки заметить можно. Я, паря, с рождения среди этих людей, и нарушать их обычай мне не пристало…

Говорил Федор всегда ровно, спокойно. В нем сразу угадывался человек, который не может таить зло. От его открытого взгляда, мягкого, спокойного голоса, несуетливых движений исходили умиротворение и спокойствие.

Песок за песком оставались позади лодки. Солнце уже низко. Побаливали от работы руки. Река петляла: то справа солнце, то слева, то сзади…

Высокий желтый яр подковой охватил плес. В вышине, на яру, красными колоннами уходили ввысь стволы могучих сосен, и казалось, за их вершины зацепились пенно-белые облака.

– А ты в Калинине не бывал ли? - неожиданно спросил Федор.

– Бывал. А что?

– Посмотреть охота. Ведь я вроде бы тверской.

– А в Сибирь как же попал?

– Дед сюда в кандалах пришел… Подальше надо от яра. - И Федор повернул лодку. - Тут то осыпь, то сосна. Бывает, грохнется.

Вдруг как гром загремел над берегом. Это тысячекрылая стая гусей тучей поднялась над прибрежной поляной. Бросив в лодку весло, Росин торопливо щелкал фотоаппаратом. Федор что-то кричал, но Росин не слышал его: слишком велик этот шум.

– В тундру, сказываю, летят! Там, поди, лед еще, так они пережидают.

Растянувшись широкой полосой, гуси полетели вверх по реке.

За яром берег был сплошь завален мертвыми деревьями.

– Помнишь, на собрании про Дикий урман сказывали? Вот здесь река на два протока расшибается. Один как раз к урману пошел. - Федор кивнул в сторону захламленного мертвыми деревьями берега.

– Где же там проток? Гора бурелома, и все.

– Сразу не углядишь. Давай поближе подчалим.

Осторожно, чтобы не ткнуться в полузатопленные деревья, Федор подвел лодку к завалу. Между нагромождениями бурелома хорошо было видно что-то вроде грота.

– Сюда протолкаешься и попадешь в проток. Километров триста до урмана. Это по речке. Напрямую, ясно, ближе. Только прямо не пройдешь: болота. А места там богатые. Кедрачи добрые. Валежника - ногу сломишь. Для ваших соболей лучшего места не найти.

– Да, но большинство решило, что Черный материк самое удобное место, - ответил Росин, продолжая с интересом рассматривать необычный грот.

– Оно верно, самое удобное. Ни завалов, ни болот. И соболей туда на катере подвезти можно. А в Дикий урман на нашей лодчонке не во всякую пору пробьешься. У нас по этому протоку ни охотник, ни рыбак не плавает. Редко, кто по молодости, удаль вроде свою показать. И я как-то пробрался… Жаль, вот туда и зимой несподручно. Пешком - далече, на оленях тоже нельзя: мха там для них нету, кормить нечем. А то бы лучшие места для ваших соболей. Все так говорили.

– Как все? А сколько на собрании спорящих было? И надо полагать, большинство за Черный материк высказалось, коли нас туда направили.

– Не о том спорили. Худо вот, по-хантыйски не понимаешь. Ведь о чем спор: можно в Дикий соболей отвезти али нет? Кабы решили, можно, почто бы в Черный материк идти. Разве с Диким урманом сравнишь.

– Неужели спорили только о том, можно ли приехать? Да ведь мы же соболей на самолетах отправим. Прямо на место. Зимой каждое озеро - аэродром. Ведь озера там есть.