Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть - [60]

Модули нашего страха формировались в течение многих поколений, когда нас либо убивали, либо нам чудом удавалось спастись бегством; эти модули появились и стали развиваться с того момента, когда одно животное погналось за другим. Теперь-то мы отомстили хищникам, но на протяжении почти всей нашей истории у нас не было огнестрельного оружия. Мы не умели даже подбирать и использовать палки и камни. Мы начинали кричать (крик является врожденным элементом модуля страха) и ударялись в бегство. Если бы мы этого не делали, то наше постепенное, «один за другим, исчезновение в объемистой утробе наших заклятых врагов, которые никогда не упускали и не упускают возможности сократить наше поголовье и тем самым исполнить свое жизненное предначертание», было лишь вопросом времени[81].

Если вы попросите сидящих вокруг походного костра или покерного стола людей определить их идентичность, вам непременно расскажут истории о том, что мы хищники и властелины природы. В сказках Красную Шапочку всегда в последний момент спасают. Наверное, теперь мы и вправду стали такими – бравыми освободителями с большими и страшными ружьями. Но истина заключается в том, что на протяжении большей части нашей истории мы были неспособны спасти девочку из волчьего логова. Наверное, мы пытались это делать, но естественный отбор не поощрял таких попыток – по крайней мере первые несколько сотен тысяч лет. К тому времени, когда произошла история с Бахул, нападения хищников стали большей редкостью, чем раньше, но, несмотря на это, они происходили и продолжают происходить до сих пор. Тигрица, похитившая Бахул, стала людоедкой, животным, которое либо из-за раны, либо от старости уже не могло охотиться на привычную дичь, способную оказать сопротивление. Однако в течение большей части человеческой истории хищники ели людей просто как один из видов дичи. Мы стали для них предпочтительнее, когда нас стало больше – ведь нас стало гораздо легче найти.

Хищники поедали наших предков до тех пор, пока у тех не появилось достойное оружие. Но даже и после этого в представлении хищников-людоедов наша врожденная слабость перевешивала недавно приобретенную силу. Раненые и старые звери едят людей, потому что это самая легкая добыча. У нас нет рогов, острых зубов и даже шерсти, которая затрудняет переваривание. Мы готовы к употреблению, как хот-доги. По преданию, в конце XIX века «людоеды из Цаво»[82] убили в Кении несколько десятков человек, что на много лет задержало строительство железной дороги от озера Виктория до порта Момбаса. В конце концов два льва были убиты и привезены в Лондон, где их чучела сотню лет пылились в музее. Исследование костей и зубов этих львов показало, впрочем, что они были больны. У одного льва была деформирована челюсть и не хватало множества зубов. Другими словами, если вы – престарелый хищник, неспособный охотиться на достойную дичь, то человек для вас – лучшая из возможных альтернатив. Мы – единственные животные (если не считать хромой антилопы гну или глуповатой коровы), которые настолько беззащитны, что ими может питаться даже беззубый хищник со сломанной лапой. В наши дни таких хищников, как правило, убивают (как убили людоедов из Цаво), но в течение многих тысячелетий они бесчинствовали абсолютно безнаказанно. Наши предки плохо видели в темноте, поэтому, заслышав в пещере странный звук, они съеживались в углу и прислушивались в надежде, что если это тигр, медведь или другой крупный хищник, то он сначала съест кого-нибудь другого. Только вообразите себе страх первобытного человека, который вышел по нужде в лес. Над головой бездонное черное небо, усеянное звездами, а вокруг едва слышные шорохи – то бродят по лесу львы, тигры и другие страшные животные. Вероятно, именно страх обуревал бушменов, которые рисовали на стенах пещер изображения львов, разрывающих на части людей[83]. Подобные сцены веками преследовали нас даже во сне[84].

Естественная история взаимоотношений людей и крупных хищников складывалась так, что большую часть времени мы неизменно были жертвами. Это позволило модулю страха в нашем мозге не только сохраниться до сих пор, но и развиться по мере усовершенствования наших способностей противостоять хищникам. Чтобы отыскать среди наших предков хищников, нам придется вернуться в те далекие времена, когда мы ходили на четырех ногах, имели хвост, как у ящерицы, и были покрыты чешуей. Но даже тогда чаще случалось так, что ели не мы, а нас. На своем варварском нечленораздельном наречии в течение приблизительно трехсот миллионов лет мы орали нечто вроде: «О, черт, не надо меня жрать!» Есть четыре доказательства того, что нас продолжали есть до сравнительно недавнего времени. Во-первых, в разных местах зафиксировано множество нападений хищников на людей, а это говорит о том, что ситуация с тиграми в Индии скорее норма, нежели исключение. В колониальной Индии тигры съедали до 15 тысяч человек в год[85]. В Танзании за период с 1990 по 2004 год были растерзаны по меньшей мере 563 человека. На человека охотятся не только львы и тигры. Людей едят пумы. Гигантские орлы едят (или по крайней мере ели) детей. Едят людей и медведи нескольких видов. Львы, леопарды, аллигаторы, крокодилы, акулы и даже змеи тоже едят людей, особенно детей. Даже волки периодически убивают одного-двух человек. И все это происходит буквально в последнее время, когда хищники стали встречаться реже и число их видов стало намного меньше, чем их было в нашем эволюционном прошлом.