Дикий лебедь и другие сказки - [4]

Ты не стала вставлять выпавший зуб – черный провал на его месте декорировал твою многомудрую улыбку. Ты красила и перекрашивала волосы: после клоунски-рыжего – в баклажановый цвет, до предела насыщенный, почти фиолетовый, а потом превратилась в ослепительную блондинку.

Ты не питала иллюзий. Во всяком случае думала, что никаких иллюзий не питаешь. А что, прикидывала ты, «Дом восходящего солнца» – вполне себе закономерное и не худшее даже, с учетом тут и там поблескивающих стразов, обрамленье для потаскухи на излете. Ты загодя воображала по-своему славную жизнь распутной домоседки, невменяемой в глазах любителей возводить в абсолют истертые добродетели. Ты готовилась к полуночным визитам соседских парней (и да, видела при этом перед собой сыновей старинных подружек), которым очень нужны твои уроки (пальцем сюда, а теперь сожми легонько, только очень нежно – сто процентов, она будет совершенно без ума), мальчишек, благодарных за ночи экстаза и воспарений, а еще больше – за то, что утром они просыпаются, утонув лицом у тебя между грудей, пристыженные, растерянные, и больше всего на свете хотят поскорее убраться восвояси, а ты всячески им в этом помогаешь (ты никогда не даешь воли чувствам, никогда не просишь остаться). Прежде чем очередной ночной гость выскочит из постели и примется искать носки и трусы, ты успеваешь уверить его, что с ним тебе было чудесно, что он настоящий герой, а значит, успеваешь приготовить подарок для неизвестной тебе девушки, которая по гроб жизни будет тебе благодарна за то, чему он научился у тебя за одну-единственную ночь.

Мальчишки нервно самодовольно улыбаются, неловко натягивая одежду. Они сообразительные, они понимают, что так ты населяешь город годящимися в мужья. Что ты богиня (второстепенная, но это не важно) телесного знания и печешься о том, чтобы окрестные юноши мало того что знали о существовании клитора, но и понимали, что с ним делать. В то же время ты заочно взращиваешь сонмы девушек (может, кто-то из них прознает про твои труды, а то и побывает у тебя?), которым супружеские ночи станут сполна искупать дни, проведенные за стиркой и глажкой.

Но такого вот будущего, такой старости у тебя не случилось.

Виной тому, скорее всего, несчастный случай – то ли машина неудачно сдала назад, то ли лошадь лягнула, – после которого ты осталась хромоножкой. А дальше – крошечная квартирка над прачечной (кто ж знал, что аренда так дико подорожает?) с неизбывным запахом мышиного дерьма и стиральных химикатов: он только крепчал от туалетной воды, которой ты пшикала во все стороны, чтобы его замаскировать. Ну и что там было делать парням?

А еще вдруг эта непонятная юношеская робость… Мальчишки (теперь они были стариками, а многие и вовсе уже умерли) из ее молодости, эти бесстрашные, допьяна самоуверенные принцы-забияки, которые трогательно пыжились изобразить из себя незнамо кого, практически исчезли (так, по крайней мере, тебе казалось) с лица земли. А вместо них пришло поколение пугающе благонравных инфантильных юношей – им хватало знания об устройстве женского тела, которое они получали от девиц, понимающих свое тело едва ли лучше неуклюжих ухажеров.

В семьдесят, считая себя совсем еще не старой, ты купила участок земли. От города довольно далеко – но даже пригородная земля, кому она нынче по карману? Когда с формальностями было покончено, ты встала (опершись на палочку, в необходимость которой тебе все еще не больно-то верилось) посреди своего скромного землевладения, со всех сторон окруженного лесом, и решила построить дом из сладостей.

Ты хорошенько все вызнала. Оказалось, что из сахара, глицерина, кукурузного крахмала и неких ядовитых субстанций (их лучше бы вслух не называть) можно изготовить кирпичи, которым не страшен дождь. А имбирные пряники, если в них для прочности подмешать цемента, вполне годятся на крышу.

Все остальные элементы конструкции, разумеется, требовали постоянного ухода. Окна из жженого сахара едва выдерживали до конца зимы; притолоки и подоконники приходилось менять каждую весну даже несмотря на то, что в глазурь для прочности был добавлен монтажный клей. Сделанной из леденцов плитке и карамельным тросточкам, специально заказанным для перил и балясин, зима была нипочем, но летом они сильно выцветали от жары и тоже требовали замены. Ведь разве бывает зрелище печальнее, чем состарившийся леденец?

Домик, тем не менее, вышел прелестным на свой безумный и абсолютно бесшабашный манер; ему сильно добавляли очарования кричащие цвета и сахарно-имбирные ароматы, которыми он наполнял осененную лесом поляну, не связанную с внешним миром ничем, что хотя бы отдаленно напоминало дорогу.

И вот ты стала ждать.

Ты, видимо, просчиталась, ожидая, что окрестное юношество – при всем его благонравии и склонности к дисциплине – окажется пытливее и любопытней. О чем думали милые маленькие любители пикников? Почему компании подростков не заявлялись в поисках секретного убежища, где можно было бы (с твоего разрешения) пить виски, необходимое им для полноты собственного образа? Куда запропастились юные любовники, которым вечно не хватает уединения?