Дикий хмель - [91]

— Я, значит; о слове на букву «х»... Холизм — одна из форм современного идеалистического мракобесия... Используется для восхваления империалистических притязаний и для подавления классовой борьбы трудящихся.

Девушка не возражала.

Между тем весь остаток рабочего дня это тяжкое, заумное слово вертелось в голове Ивана Сидоровича, точно назойливый мотивчик какой-нибудь простенькой песни:

«Хобби, хобби, хобби!

Хобби, хо-о-о-бби!»

Перед глазами время от времени появлялось бородатое лицо Наумова, слышался его саркастический голос:

— Печень у тебя болит, потому что пупок надорван. А почему пупок надорван? Потому что, кроме работы, нет никаких интересов. Детишек не имеешь — значит, не можешь с внучатами в скверике погулять, в зоопарк сходить, на ВДНХ съездить... Поверь, я на шесть годов тебя старше. И трудовой стаж у меня тоже астрономический. А посмотри на мое лицо, посмотри на мой торс. Мне жениться на двадцатилетней можно. И все потому, что есть у меня хобби...

— Ну, этого-то добра, — не понял было Иван Сидорович.

— Не перебивай. Вот, к примеру, я. Чем всегда после работы занимался? Козла забивал? Нет. Водку пил? Нет... Вырезал по дереву. В художники не вышел. Черт с ним! Я ведь и не стремился к этому. Я для души. Для волнения и спокойствия. К чему я все долго говорю? Тебе тоже нужно заиметь хобби...

— Правда? — упавшим голосом спросил Иван Сидорович.

— Собирай марки. Спичечные коробки.

Доронин замотал головой:

— Не ребенок я.

И тогда Наумова осенило:

— Займись фотографией.

— Осилю?

Наумов удивленно развел руками:

— Иван Сидорович! Старой ли гвардии сомневаться в своих силах? Книжки соответствующие прочитаешь, инструкции, фотокружок на фабрике организуешь. Все это, знаешь ли, в ногу со временем...

Кое-кто из членов фабкома поглядывал на часы, потому что сумерки уже давно прижимались к окнам, а в прокуренной тесной комнате было душно, как в бане.

Начальник ОТиЗ[3] долго, нудно и не очень понятно, жонглируя цифрами, словно барабанными палочками, говорил о продолжительности рабочего дня при пятидневной рабочей неделе.

Иван Сидорович чувствовал легкое недомогание, непременно ушел бы с заседания фабкома, не будь ему поручено выступить по последнему вопросу.

— Если учесть, что в предпраздничные рабочие дни — 30 апреля и 31 декабря продолжительность рабочего дня установлена по 7 часов, то есть всего 14 часов за год, что количество восьмичасовых рабочих дней, исходя из баланса, будет составлять: 2110 минус 14, равняется 2096 часов, 2096 делим на 8, получается 262 рабочих дня. Следовательно, для полного сохранения баланса рабочего времени необходимо отработать еще 6 восьмичасовых рабочих дней.

Никогда не был силен на разные там цифры Иван Сидорович, и они проскакивали мимо него, как телеграфные столбы мимо поезда. Слушать начальника ОТиЗ было утомительно. Доронин вытер вспотевший лоб и зажмурил глаза.

— Именно из этого расчета в рабочем календаре фабрики и установлено шесть рабочих суббот с восьмичасовым рабочим днем. Эти субботы распределены на осенне-зимние месяцы.

Начальник ОТиЗ наконец закруглился. Председатель фабкома, как водится, поблагодарил оратора и сказал:

— Переходим к последнему пункту повестки дня. Слово имеет товарищ Доронин.

Иван Сидорович встал, поправил очки. Взял в руки листок бумаги со слепым машинописным текстом и принялся читать медленно, невыразительно:

— С 15 октября объявлен общефабричный конкурс на изобретение и рацпредложение, проводимый в рамках конкурса изобретателей и рационализаторов обувных предприятий Российской Федерации... Конкурс направлен на решение задач по техническому перевооружению предприятия, совершенствованию технологических процессов, механизации и автоматизации производства, улучшению качества выпускаемой продукции и снижению ее себестоимости... Условиями конкурса предусматривается при подведении его итогов премирование авторов за лучшие внедренные изобретения и рационализаторские предложения, а также коллективов, цехов и отделов, добившихся лучших результатов в рационализаторской и изобретательской работе и выполнивших условия конкурса. Учреждены: одна первая премия — 90 рублей, две вторых — по 50 рублей, три третьих — по 30 рублей каждая.

Иван Сидорович откашлялся и сел. Председатель фабкома спросил:

— Какие будут мнения?

Все устали. Мнений не было.

Председатель сказал:

— Есть предложение принять информацию к сведению. Кто против? Единогласно. Заседание фабкома объявляю закрытым.

Из фабкома Доронин вышел одним из первых. Но потом в длинном гудящем коридоре со множеством одинаковых дверей справа и слева его обогнали все остальные члены фабкома. Где-то под дыхом Иван Сидорович чувствовал легкую тошноту. Потому ступал медленно и осторожно, словно по чистому льду шагал.

Какой-то лохматый парень в красно-черной клетчатой рубахе чуть не сшиб его, развернулся волчком на лестничной площадке и запрыгал вниз, минуя по две, а то и по три ступеньки.

«Хорошее у парня сердце, — без зависти подумал Доронин. — Крепкое сердце. Такое и у меня было в одна тысяча девятьсот двадцать пятом году».

Он спустился по лестнице и вышел на задний двор, чтобы покинуть фабрику не через центральную, а через вторую проходную, потому что отсюда была короче дорога к дому.